полкилометра, чтобы не нарваться на грубость. В общем, муж-бухгалтер, мечтающий стать романистом, это не бог весть какой подарок!
– Я хочу тебе показать несколько снимков, – объявила она Роджеру, который завис над очередной страницей.
– Каких еще снимков? Нельзя ли в другой раз? – недовольно проговорил он, продолжая стучать по клавиатуре.
Похоже, он не собирался удостоить жену даже поворотом головы.
– Думаю, ты не пожалеешь, – настаивала она.
– Дай мне только закончить фразу.
«Повезло еще, что только фразу, – покачав головой, с иронией подумала она, – если бы он сказал „главу“, пришлось бы ждать до следующей недели!»
Поскольку фраза по длине не уступала пространным периодам Флобера, она позволила себе сунуть снимки ему под нос. Сначала он бросил на них рассеянный взгляд, но, осознав, что это чистая порнушка, прокомментировал:
– Вау… твой голубок пустился во все тяжкие. А это, полагаю, мисс Мария из Силиконовой долины… – добавил он, ибо пышную грудь молодой любовницы Симпсона трудно было не заметить.
– Угадал.
– Я же тебе говорил, что он вряд ли был настолько бессильным в постели, как считала его жена.
– Да, ты прав.
– И что ты собираешься с этим делать?
– Пока не знаю. Если Глория Симпсон увидит такое, она явно будет потрясена.
– Это еще мягко сказано. – Помолчав, он добавил: – Но все же это в любом случае пойдет на пользу твоему расследованию: можешь теперь отбросить свою теорию. Банальный случай супружеской неверности. Старик Симпсон завел молоденькую любовницу и, возможно, захотел отблагодарить ее за то, что скрасила последние годы его жизни, завещав десяток миллионов. Должно быть, он сказал себе, что жена уж как-нибудь выкрутится с оставшимися четырьмя сотнями миллионов.
– Это правда, – вынуждена была признать Николь.
Она ощутила разочарование, потому что до этого момента не сознавала, что стройная теория, которую она вынашивала в течение нескольких месяцев, только что рухнула, словно карточный домик, не устояв перед дуновением правды.
Ее муж задержал взгляд на снимке, где Мария Лопес оседлала партнера, в то время как тот, казалось, буквально вцепился в ее грудь, как в спасательный буек; возможно, это сравнение не было лишено смысла, ведь говорят же, что старость – это кораблекрушение.
– Решительно, он вовсе не похож на человека, который вляпался во что-то неприятное, – насмешливо бросил Роджер.
– Ну, ладно, не буду тебе мешать, – сказала Николь, с недовольным видом собирая снимки: она сунула их мужу под нос вовсе не для того, чтобы обеспечить тому небольшой сеанс вуайеризма!
Она вернулась за свой рабочий стол, поставила три снимка перед монитором и посмотрела на них с ощущением недоумения и обескураженности.
Глория Симпсон была так уверена в себе, в безупречной верности своего мужа. Но эти снимки говорили сами за себя.
И однако интуиция Николь – неугомонная интуиция – восставала против очевидных фактов, твердя, что здесь что-то не так.
«Нужно отстраниться от воздействия первого впечатления, которое, что бы ни говорили, не всегда самое верное, – подумала она. – Нельзя поддаваться воздействию общего эффекта, что мешает мне разглядеть детали этих фотографий».
Она пристально посмотрела на черно-белые отпечатки: снимки были хорошего качества, по всей вероятности, работа профессионала.
Она принялась скрупулезно изучать их, будто надеясь что-то обнаружить.
Но нет, ничего.
Ничего, кроме пошлых компрометирующих кадров.
И по сути дела, грустных, так как на них был пожилой мужчина – сатир, пытающийся купить иллюзию молодости в объятиях молодой женщины, годившейся ему в дочери.
Но бесполезно упорствовать: она пошла по неверному пути!
Только дураки не способны изменить мнение! В любом случае, если ей и суждено прославиться, то уж точно не благодаря этому расследованию.
Совсем упав духом, Николь взяла конверт, собираясь вложить туда снимки. В этот момент она обратила внимание на странный факт: ни на одной из фотографий не было видно глаз мистера Симпсона.
На первом фото он лежал на кровати напротив раздетой Марии Лопес, при этом он не опирался на локоть, что было бы естественно; его седовласая голова (виден был только затылок) не была приподнята, она, скорее, вяло покоилась на подушке, словно он еще спал.
Это выглядело не слишком правдоподобно – получалось, что адресованная ему зазывная улыбка Марии пропадала втуне?
На втором снимке он лежал под молодой женщиной, но его глаза были закрыты, и, соответственно, зрачков не было видно.
Конечно, случается, что человек моргает, когда его фотографируют. Но было бы куда более естественно, если бы глаза мистера Симпсона, протягивавшего обе руки к груди сладострастной любовницы, были широко раскрыты.
На третьем фото вообще было невозможно разглядеть глаза партнера, поскольку длинная черная шевелюра Марии Лопес скрывала его лицо.
Не многовато ли совпадений?
Логично предположить, что Симпсона чем-то накачали, и в то время, когда были сделаны эти компрометирующие снимки, он попросту спал.
Следовательно, эта гротескная сцена была поставлена с единственной целью, чтобы скомпрометировать его и при случае шантажировать.
Но было одно
Если мистер Симпсон спал, когда делали эти снимки, то как он мог тянуться к груди своей любовницы?
Каверзный вопрос.
Николь уныло вздохнула.
Она опять сочиняет историю вместо того, чтобы писать статью, строго придерживаясь фактов, Роджер неоднократно упрекал ее за это.
И все же…
Миллиметр за миллиметром изучив второй снимок, она подметила новую деталь. Деталь по меньшей мере любопытную.
Глава 8
Николь отважилась на новое вторжение на территорию Роджера. При виде ее он глухо заворчал: неужто нельзя дать ему спокойно поработать хоть пять минут?
Однако она молча прошла мимо его письменного стола, села на старую софу, на которой любила прилечь с книгой, и сняла свой джемпер, обнажив грудь. Затем она выложила на пол фотографию, поразившую ее больше всего: ту, на которой Мария Лопес красовалась в позе наездницы, и окликнула мужа:
– Солнышко, подойди сюда, пожалуйста!
– Но, дорогая, я ведь только что сказал, что работаю, – не оборачиваясь, ответил Роджер.
