КЭМПБЕЛЛ: Когда я обучал тех молодых женщин, я не собирался делать из них филологов или историков. И зачем я тогда учил их всему этому? Можно использовать материал очень разными способами. Ход моих мыслей был таков: большинство из них выйдут замуж, у них будет много хлопот по дому, что сравнимо с моими ежедневными хлопотами, связанными с их обучением, а это тоже не так-то весело, как я выяснил, когда мои первые восторги прошли. (Смех) Но я думал, что они выйдут замуж, и наступит время, когда им стукнет по пятьдесят, и их семья начнет распадаться, как у этой бедной бенгальской женщины. Тогда они останутся сами по себе.
И поэтому я стремился дать им духовный метод для расшифровки мира с точки зрения второй половины странствия, и это получилось. Это было так давно. Я знаю, что происходит с этими женщинами сейчас, двадцать, тридцать, сорок лет спустя, и все в один голос говорят, что все получилось, как надо. Именно эта энергия подпитывает каждую сторону жизни этих женщин.
И у вас есть эта проблема: у вас ушло страшно много сил на работу. Мыть посуду может быть довольно утомительно. Но вот вы достигли возраста, когда подумали, что способны на большее. Вот в чем проблема — вы все еще только думаете об этом, понимаете?
Всякий, кто вступает в брак, сталкивается с этой проблемой. Хозяйство ложится на ваши плечи тяжким грузом, и неважно, мужчина вы или женщина. Если вы собираетесь получать удовольствие, как это делал я, от свободного орлиного полета своего духа и не нести ни за что ответственность, вам следовало давно подумать о том, что вам светит, и не вступать в брак. Правда, женщина, знающая обо всем этом не первый год, чаще всего все равно стремится замуж, когда ей исполняется тридцать.
ЖЕНЩИНА: Даже если вы не в браке, посуду все равно надо мыть.
КЭМПБЕЛЛ: Вы тратите на это всю свою жизнь. Вся ваша жизнь состоит из какой-нибудь рутины.
ЖЕНЩИНА: Я хочу сказать, что многие люди называют это говноработой, но я предпочитаю воспринимать ее как своего рода дзен. Я имею в виду, что какие-то вещи все равно нужно делать. Нужно мыть овощи, прежде чем съесть.
КЭМПБЕЛЛ: Да. В Дзен даже мытье посуды — это медитация и жизненный акт. А не рутина и не то, чем вы его только что назвали.
Иногда самая черная работа может стать частью деяний героя. Задача в том, чтобы не увязать в рутине, а использовать ее как средство для раскрепощения.
А приключение всегда безрассудно. Это касается даже тех мелочей, с которыми я сталкиваюсь, когда переписываю книгу. Есть одно очень интересное письмо от немецкого поэта Шиллера к молодому автору, который страдал от так называемого творческого кризиса75, от собственной неспособности откликнуться на зов. Шиллер объяснил ему причину: «Ваша проблема в том, что вы включаете критику раньше, чем лирика смогла выразить себя». Мы проводим молодость, изучая Шекспира и Мильтона, постигая их гениальность и даже критикуя их в некоторых случаях, а потом начинаем сочинять свои собственные жалкие поэмки и думаем: о, боже, все на выброс!
Когда я пишу, я думаю об академическом мире; я знаю, что они думают, а они не думают, о чем я думаю. Я просто должен сказать что нужно, и пусть обрушится гильотина; ты поймал меня, дружище, но ты услышал, о чем я хотел сказать. Я всегда чувствую себя так, словно прохожу через Симплегады, которые вот-вот сомкнутся, но я проскакиваю сквозь них прежде, чем они раздавят меня. И при этом возникает очень странное чувство, словно я держу — да-да, держу — эти врата открытыми, чтобы сквозь них проскочила мысль. Только так это и делается. Не думайте о плохом. Дурные отзывы обрушатся на вас, и это будет похоже на мытье посуды, понимаете? Нужно держать дверь открытой, чтобы делать что-то, чего раньше не делали. Вы должны гнуть свою линию, вы должны оставить критиков в состоянии неопределенности. Я уверен, что такое с каждым случается. Когда занимаешься сочинительством, такое происходит постоянно, едва заставишь предложение выйти из-под пера.
ЖЕНЩИНА: Поскольку все остальное — это движение из ниоткуда.
КЭМПБЕЛЛ: Все остальное. Так убивают дракона. Иногда дракон появляется с красным карандашом в лапе, а иногда приносит с собой кучу немытых тарелок. (Смех) Я хочу, чтобы вы это запомнили, — это красивый образ. Дракон с посудомоечной машиной вместо тела.
ЖЕНЩИНА: То есть вы хотите сказать, что герой может отказаться отвечать на зов, потому что должен заниматься своим домом? А к женщине это тоже относится, только ее долгом может быть мытье посуды, а долгом мужчины может быть, я не знаю, например, обеспечивать семью, как бы вы это ни называли?
КЭМПБЕЛЛ: Достигнув нирваны, Будда столкнулся с тремя искушениями. Повелитель Похоти, Кама, сделал так, что перед ним прошлись три обольстительные девушки; их имена были Желание, Осуществление и Сожаление. Но Будда больше не идентифицировал себя со своим эго. Он отождествил себя со Вселенским Я, сознанием, которое и в них тоже присутствовало. И эти девушки не привлекли его; он оставался невозмутим. Тогда Кама обратился к Повелителю Страха, Маре, и тот наслал на Будду всю мощь своей ужасающей армии. Но Будда больше не был человеком и не испугался. Он отождествил себя со всем, что происходит вокруг, поэтому такие незначительные явления, как мечи и пики, не могли причинить ему вреда. А потом пришло третье искушение, как раз то, о котором вы упоминали, — дхарма, или долг. «Молодой человек, сидящий под этим деревом, ты — принц! Почему ты не сидишь на троне там, где ты должен быть?» Но Будда и на это не откликался. Вытянув палец вниз, он прикоснулся к земле, обратившись к самой природе, чтобы засвидетельствовать, что он находится в правильном месте, в самом центре мира. И он во всем исполнил свой долг.
