Генри столько раз допрашивали в полиции, он настолько досконально изучил процесс и все известные лазейки, что в конце концов совсем перестал опасаться ареста. Конечно, он старался не попадаться. От этого одни убытки. Приходилось платить адвокатам, поручителям, копам, свидетелям, а порой даже прокурорам и судьям. Но если его всё же ловили, добавление к длинному списку ещё одного обвинения его беспокоило мало. Он больше волновался о том, достаточно ли искусно адвокат группирует слушания по разным делам, чтобы минимизировать количество необходимых визитов в суд, которые отнимали время у бизнеса. Встречи в суде с обвинителями и копами могли бы травмировать обычного гражданина, но для Генри и его друзей это было как посещать школу в детстве — присутствовать надо, но впечатлений мало или вовсе никаких. Они тратили больше времени на споры о том, где сегодня пообедать, чем на обсуждение своего дела перед очередным заседанием суда.
Генри. Беспокоиться было не о чем. В течение месяцев или даже лет подготовки к суду ты просто швыряешь деньги своему адвокату, чтобы он не давал засадить тебя за решётку, и так до тех пор, пока ты, или он, или один из его друзей не развалят дело. Вот и весь секрет. Оставайся на свободе и руби как можно больше бабла, чтобы хватило зелени отвертеться от обвинений. Я не знаю ни одного дела, где бы кто-то не откупился. Это просто бизнес. Обычно у адвоката были связи, которые позволяли внести залог и гулять сколько угодно. Он знал, как сделать так, чтобы ты не попал к упёртому судье, который отправит тебя до суда за решётку или двинет дело вперёд слишком быстро. Решив эту проблему, ты шёл к частным детективам, которые работали на адвокатов. Как правило, это бывшие копы, и нередко оказывалось, что ты знал их и платил им, ещё когда они патрулировали улицы. У них были хорошие связи в полиции, и с их помощью можно было договориться, чтобы показания или улики по делу изменили — совсем немного, лишь чтобы дать тебе крошечную лазейку, через которую адвокат сможет тебя вытащить. Даже если ничего из этого не помогало и судебный процесс всё-таки начинался, всегда можно было попробовать подкупить присяжных.
Присяжных подкупали все. Обычное дело, это было легко. Например, в процессе их отбора адвокат мог получить любую информацию о любом присяжном — где тот работает, где живёт, какое у него семейное положение. Все личные данные. «Где работает» интересовало меня больше всего. Работа означала организацию, а в организациях действовали профсоюзы, именно через них мы обычно и добирались до нужного человека. Вся наша банда, и адвокаты, и частные детективы, и все знакомые начинали шерстить список присяжных. «Я знаю этого парня. Я знаю того. Вот тут у меня знакомый профсоюзный начальник. Я знаю председателя профкома. Я знаю делегата. Я знаю парня, который работает с братом нашего парня вот здесь…»
И так, шаг за шагом, ты всё ближе и ближе подбираешься к этому присяжному, пока не найдёшь человека, которому он может доверять, а тот знает человека, которому можешь доверять ты; и тогда вы заключаете сделку. Ничего особенного. Просто бизнес. Чего ты действительно хочешь, так это закончить судебную волокиту поскорее, чтобы вернуться в аэропорт и украсть что-нибудь ещё.
Глава восьмая
Впервые оценку убытков от краж в аэропорту Кеннеди опубликовали в октябре 1967 года; согласно этим данным, за десять месяцев там было похищено грузов на 2,2 миллиона долларов. Сумма не учитывала сотни угонов грузовиков за пределами аэропорта, а также мелкие кражи с ущербом до тысячи долларов. Не вошли в неё и 2,5 миллиона в ценных бумагах, украденные у «Транс Уорлд Эйрлайнз». Указанные в отчёте 2 245 868 долларов убытка учитывали только стоимость товара, исчезнувшего за десять месяцев непосредственно из хранилищ и со складов «Аэрокарго центра». В то время «Аэрокарго центр» был крупнейшим авиационным грузовым терминалом в мире. Комплекс из тринадцати огромных складов, оборудованных пандусами для грузовиков, раскинулся на территории почти в шестьдесят пять гектаров. Эти складские площади сдавались в аренду двадцати восьми авиакомпаниям, агентствам авиаперевозок, таможенным брокерам, федеральным инспекционным службам и автотранспортным фирмам. Каждая авиакомпания прятала свои особо ценные грузы в специально оборудованных охраняемых комнатах со стенами из металла, шлакоблоков или стальных прутьев. Круглосуточную охрану ценностей обеспечивали собственные службы безопасности компаний или частные агентства.
Кроме того, администрация нанимала полицейских, в среднем в аэропорту ежедневно дежурили сто тринадцать сотрудников сил правопорядка. Помимо них, в «Аэрокарго» работали таможенные инспекторы, агенты ФБР и городские полицейские из 103-го участка, регулярно патрулировавшие территорию складского комплекса. Несмотря на все эти меры безопасности, за десять месяцев здесь было зарегистрировано сорок пять крупных краж, включая хищения одежды, палладиевых слитков, жемчуга, часов, музыкальных инструментов, гидравлических насосов, сигарет, аудиозаписей, лекарств, париков, бриллиантов. И четыреста восемьдесят тысяч долларов наличными исчезли незадолго до полуночи в субботу 8 апреля из запертого хранилища на складе авиакомпании «Эйр Франс».
Генри. На деле «Эйр Франс» я заработал немалый авторитет. Никто прежде не крал столько налички из аэропорта, а мне для этого даже не потребовался ствол. Всё закрутилось в конце января 1967 года. Я торговал в аэропорту сигаретами. У меня был уже отработан маршрут, и одна из самых прибыльных его точек располагалась около склада «Эйр Франс». Начальник ночной смены кладовщиков Бобби Макмахон был моим лучшим покупателем. Он и сам иногда подтаскивал кое-какой товар — мы приобретали у него парфюмерию, одежду и ювелирку. Бобби Макмахон работал на «Эйр Франс» так давно, что заслужил кличку Французик, а все их грузовые операции он знал от и до. Одного взгляда на коносаменты и транспортные накладные ему было достаточно, чтобы точно знать, какие грузы прибывают и какие отправляются. Ночью он был полновластным хозяином склада — мог идти куда хотел и брать что хотел. Там вообще за порядком никто особо не следил, но у Французика был карт-бланш. Однажды, например,
