Но что следует из всех этих перемен? Прежде всего быстрый рост аудитории южнокорейских и других зарубежных шоу и фильмов может вынудить власти поднять ставки. Северокорейские новости сегодня выглядят уже как медиа конца ХХ века — с хорошей графикой и постановкой. Более того, источники утверждают, что официальные корейские телеканалы показывают больше иностранных фильмов. Дублированные китайские и русские фильмы всегда присутствовали в сетке вещания северокорейского телевидения, но сейчас им приходится конкурировать за эфир с фильмами, например, из Болливуда. В 2010 г. государственный канал в КНДР показал даже британский фильм «Играй как Бекхэм».
Важнее, что эта мини-телереволюция подрывает государственный контроль. До середины 90‑х годов ХХ века государство в КНДР обладало почти абсолютной монополией на распространение информации. Единственной альтернативой были слухи[55]. В прошлом северокорейцам говорили, что южане живут беднее их[56]. Поскольку сегодня в Северной Корее каждый знает, что это не так (благодаря южнокорейскому телевидению), от этого пропагандистского утверждения власти в последние годы незаметно отказались. Теперь особый акцент делается на том, что южнокорейцы — американские «марионетки». Это клише довольно старое, но эпоха цифровой информации вдохнула в него новую жизнь.
Иностранные фильмы и телевидение меняют взгляды жителей Северной Кореи и на США. Исторически пропаганда показывала американцев безусловными злодеями, единственная цель которых — превратить весь мир в свою колонию и уничтожить страны, которые этому противостоят (такие как КНДР). Плакаты изображают американских солдат, с ухмылками психопатов тычущих штыками в корейских детей, рядом с которыми застыли в ужасе неспособные помешать этому матери[57]. Но времена меняются — многие перебежчики отмечают, что их взгляды на Дядю Сэма переменились к лучшему еще на родине после просмотра нелегальных голливудских фильмов — таких как вездесущий «Титаник».
Опросы и беседы с северокорейцами показывают, что сегодня, похоже, очень многие в КНДР доверяют иностранным медиаресурсам больше, чем откровенно пропагандистским государственным. Даже лояльные пхеньянцы, не задумывающиеся о бегстве из страны, не являются исключением. Многие перебежчики признаются, что зарубежные фильмы и телепрограммы помогли им решиться покинуть страну, подготовив их к этому эмоционально и практически. Некоторые даже говорят, что медийные продукты разбудили в них любопытство к окружающему миру и разожгли его до такой степени, что это стало решающим фактором, заставившим их бежать из Северной Кореи.
Распространение USB-технологий вполне могло ускорить темп перемен. Непрезентабельные с виду USB-накопители позволяют быстро распространять медиаинформацию; они легко переходят из рук в руки, их можно использовать снова и снова; а еще их легко прятать, как мы уже говорили. В стране, где доступ к Интернету ограничен, USB-накопители превращаются в своего рода альтернативный Интернет, в котором цифровая информация передается из рук в руки. По мере неумолимого проникновения компьютеров в дома северокорейцев «подрывные» возможности этой технологии будут только нарастать, превращаясь во все более серьезную угрозу государственной монополии на распространение информации.
Примечательно, однако, что информационная мини-революция, последовавшая за голодом, так и не привела (пока) к росту недовольства режимом или к появлению желания сменить его, хотя, казалось бы, именно такой вывод просто напрашивается. Однако надежных подтверждений этому почти нет. Одна из причин поспешных прогнозов относительно якобы скорого падения северокорейского режима состоит в том, что внешний мир знает о Северной Корее очень мало. Надежной информации, которая позволила бы опровергнуть официальные сообщения о том, что происходит в КНДР, почти нет. Даже южнокорейское телевидение предлагает очень немного сюжетов о Северной Корее, поскольку среднего зрителя в Южной Корее практически не волнует то, что происходит к северу от ДМЗ. В целом та информация, что все-таки доходит до зрителей, либо совершенно устарела, либо смехотворно фантастична (как, например, в фильме «Умри, но не сейчас!» из бондианы[58]), что пагубно сказывается на ее достоверности. Можно лишь предполагать, что понимание Северной Кореи улучшится, если новости о Северной Корее будут давать чаще, фактура в этих передачах будет реальнее, а фантазия создателей художественных фильмов станет не такой дикой.
Каким бы странным это ни выглядело со стороны, важно отметить, что большинство северокорейцев, похоже, совершенно не винит режим в тех острых проблемах, что испытывает страна. Те, кому доводилось иметь дело с большим количеством перебежчиков, иногда отмечают, что до бегства жители КНДР не были склонны испытывать ненависть по отношению к властям. Впрочем, и после бегства, оказавшись на Юге и начав поругивать правительство и режим в целом, большинство, как правило, не выражают негатива по отношению к стране. Как и следовало ожидать, большинство перебежчиков скучают по родине, друзьям и родственникам, оставшимся в КНДР, — и даже по еде, к которой они там привыкли. Корейская кухня имеет свои особенности в каждой провинции; сформировалась даже скромная контрабандная сеть, поставляющая некоторые северокорейские продукты на юг для перебежчиков.
Для большинства северокорейцев просмотр южнокорейских телепрограмм и фильмов не имеет ничего общего с политикой — они делают это для удовольствия, поскольку развлечений местного производства у них не так много[59]. То, что эти развлечения предоставляются на родном языке, делает их еще привлекательней. Но по мере того, как люди привыкают к ним, их отношение к окружающему миру меняется, а некоторые из них даже решают взглянуть на мир своими глазами. Однако утверждения о том, что распространение иностранных фильмов, телепередач и прочего медийного контента сможет мобилизовать северокорейцев на массовое выступление против семьи Кимов, остаются очень сомнительными.
Книги и комиксы
Как на Севере, так и на Юге Кореи для большинства людей чтение ассоциируется с обучением; наиболее читаемые книги — это учебники, которые позволяют подготовиться к экзаменам. Молодежь обеих стран изучает классические предметы — такие как естественные науки и математика, например, но дети в КНДР, кроме того, должны зубрить и напичканные пропагандой биографии Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Есть там и истинные поклонники литературы, но их доступ к чтению ограничен цензурой и недостатком средств. Состоятельные же библиофилы, способные позволить себе личную библиотеку, скорее всего ограничатся довольно скромным набором русской и английской классики — наибольшей популярностью пользуются Толстой, Достоевский, Шекспир, Джейн Остин и Диккенс. Студенты активно обсуждают между собой роман Томаса Харди «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», рассказывающий о тяжелой доле крестьян в эпоху капиталистической индустриализации.
Есть, однако, один формат, который пользуется бесспорной всеобщей популярностью, — комиксы. Японцы зачитываются манга, южнокорейцы — их близнецами манхва[60], и северяне с
