Ничего нет лучше родины… Но так или иначе, единственный шанс достоверно убедиться в этом — совершить кругосветное путешествие. Испокон веков путешественники выдвигались в поход или плавание для того, чтобы в конце концов вернуться домой — возмужавшими, обогащёнными уникальным опытом и неординарным знанием многообразия человеческих особенностей и качеств. И степень этих полезных изменений или приобретений прямо связана с объёмом и интенсивностью пережитых трудностей и дискомфортных ситуаций. В пределе — максимальный эффект от путешествия возможен при наличии в маршруте участков смертельно опасных.
Недаром страх перед дорогой — одно из главных препятствий для путешественника. Острой формой проявления этого страха является диарея путешественника, обычно неверно объясняемая через смену рациона. Другой известный синдром страха — морская болезнь — традиционно связывается с нарушениями вестибулярного аппарата или ещё чем-то. Между прочим, за вышеупомянутую тягу к мореплаванию степняки-скифы насмехались над греками и считали их… таксидиотами, скажем так.
ЭПОХА ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ЗАКРЫТИЙ?Итак, мы можем вообразить себе, что уже закладываем основы для новой научной дисциплины… Тогда следует учесть, что одной из главных задач любой науки является прогнозирование. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы предсказать некоторые существенные скорые изменения в сфере путешествий — угрожающие разрушить самоё эту сферу.
Индустрия туризма, взявшаяся окормлять стремление человечества к путешествиям, естественным образом стремится предельно алгоритмизировать все процессы, снабдить путешественников путеводителями, набором сведений о маршрутах и полезными инструкциями, уменьшающими возможные риски. Если раньше моделью или идеалом путешествия можно было считать научно-исследовательскую экспедицию, то туриндустрия, раскладывая по полочкам знания и рекомендации, низводит всё до уровня экскурсии. Наиболее интересные нам, белые пятна на карте расцвечиваются погуще топографическими значками и пометками.
Развивая сферу путешествий, человечество как бы тем самым делает их невозможными. Вспоминается старая шутка: «В одном из прекраснейших уголков Земного шара… Но разве у шара могут быть уголки?»
И всё же будем надеяться, что будут выработаны способы остранения уже целиком изученных и описанных справочниками территорий и явлений. Здесь уместно вспомнить, что пару десятилетий назад наука археология, всегда имевшая дело с объектами достаточно древними, начала фокусировать своё зрение на предметах более близких, представляющих не то что Новое Время, но и время Новейшее — начало XX века. Были раскопаны руины каких-то заброшенных заводов, внуки и даже дети работников коих, очень возможно, ещё живы.
Уже проводятся пробные раскопки на современных городских свалках, и наверняка они чреваты какими-то неожиданными открытиями… Поэтому вполне допустимо предположить, что и подлинные путешествия в будущем всё-таки возможны — туры или даже экспедиции по самым густонаселённым и максимально изученным районам планеты, по мегаполисам, по офисам корпораций, по ультрасовременным производствам…
Отстранённые и незаметные для окружающих (возможно, что и шапка-невидимка своевременно станет технической реальностью), мы пройдём там, где ещё не ступала нога путешественника.
Минусы вертикали[59]
Меня всё не отпускает брутальный символизм мультфильма «Мадагаскар». На этот раз нью-йоркские обезьянки грозят бросаться сверху какашками. Стремглав впадая в детство, зритель хохочет: сила сказки не в англоязычии четвероруких и даже не в робкой аллегории на американский милитаризм, а в предельной свободе волеизъявления.
* * *Эта, единственно естественная, направленность полёта дерьма — сверху вниз — представляется мне и гравитационно обоснованной, и исторически преемственной. Наши пращуры приматы, начиная с полоумных полуобезьян лемуров и недвусмысленной тупайи, кажется, именно с этой целью добились выхода в объёмную, с вертикальной компонентой, систему жизненных координат. Вожак на верхушке дерева может гадить на сидящих ниже более слабых конкурентов и самок, те — на молодняк. В этом, очевидно, и заключается сущность Мирового Древа и любой социальной иерархии. Властная вертикаль даёт право не заботиться о судьбе своих экскрементов: это проблема тех, кто устроился ниже. Гермес Трисмегист был не ювелирно точен со своей изумрудной скрижалью («внизу, как наверху»).
Узникам горизонтали сложнее: странствуя в плоскости, рано или поздно натыкаешься на своё отвергнутое прошлое. Добро ещё, когда ты бездомный заяц или вольное копытное: родные лепёшки или катышки можно просто не признавать.
Зато от хищника уже сама концепция «подконтрольного участка» требует не то чтобы с ходу гигиены, но хотя бы конспирации. Вот откуда у кошек и собак наследственный рефлекс захоронения постыдного клада.
Однако не менее интересна, конечно, возможность прицельного пуляния, да и других творческих манипуляций. Вспоминается чья-то красивая картинка в интернете: «Птица гадит на танкер с поправкой на ветер». Если уж созревает в нас само собой, как жемчуг, нечто заранее ненужное и избыточное — почему бы не использовать непроизвольный продукт для решения этических, эстетических и прочих проблем? Гениальны догадки и дедушки Фройда с его анальной стадией сексуальности, и гражданина Хармса с его «Мотька с г… ном наигрался и спать пошёл».
Тем не менее, преодолевая непроизвольный автоматизм расставания с продуктами жизнедеятельности и заодно — свободное волеизъявление, развивая идею личных участков и, соответственно, личной гигиены, цивилизация придумала канализацию. Напомним, само латинское слово «клоака», приблизительный синоним ануса, изначально означало «сточную канаву». Каковое изобретение, метафорически равное целенаправленному вытеснению из памяти неудобных воспоминаний, было, в свою очередь, тоже эстетизировано и антропологизировано… «Понеслось г…но по трубам!» — нежно описывает давнюю дружескую попойку поэт Сергей Гандлевский.
* * *Один впечатлительный японец в транссибирском экспрессе в ужасе прибежал к проводнику: «Я СЛОМАЛ УНИТАЗ!» И действительно: сделал своё дело, оглянулся проверить, а там вместо предметов медицинского анализа — мелькающие шпалы.
Мне представляется, что это сугубо наше изобретение: превратить «щемящее чувство дороги», бесконечную грустную зону между рельсами в полосу отчуждения, рассредоточенное по пространству-времени дно выносного горшка. Бедная отрезанная голова Анны Карениной в этом контексте испытывает ещё одно, уже символическое, попрание. Недаром в некоторых архаических культурах публичное обдавание дерьмом или погружение в оное приравнивается к смертной казни. Впрочем, «это в Турции, там тепло».
С эрой воздухоплавания масштабы дистрибуции фекалий и сопутствующих материалов резко расширились. Грустной зоной риска быть обгаженным сверху становится вся планета. Недавно в новостях прошло сообщение о некоем везучем крестьянине, чей сарай дважды за несколько лет был бомбардирован оледеневшей мочой с аэробуса.
Заметим, турбулентные явления в полёте придают траектории сброшенного балласта приятную непредсказуемость, — что наглядно демонстрирует эпизод с паспортом злосчастного персонажа «Необыкновенных приключений итальянцев в России». Коий паспорт был спущен заботливым соотечественником в самолетный нужник, но тут же кокетливо прилип снаружи к иллюминатору рядом с сиденьем хозяина. Когда я слышу изумительную песню Юза Алешковского «Окурочек», не могу отделаться от мысли
