Льщу себе надеждой, что удалось. Но с каждым годом найти спонсоров для заумных игрищ становилось всё труднее. Приятель-бизнесмен Серёга Солодилов (пристреленный в 96-м городской мафией за неконтролируемость, земля ему пухом) обзывал меня в роли фандрайзера «сыном лейтенанта Шмидта». Как позже написала питерская поэтесса Полина Барскова, «в золочёных доспехах отвергнутый плавится Сид». Экономический кризис неумолимо нависал. Четвёртого Форума, несмотря на наши дёрганья, не последовало — ни в 96-м, ни в 7-м, ни в 8-м. Я же всё больше сил посвящал созданному в Москве Крымскому клубу, который стал Форуму и заменой, и реальным, пусть на иной площадке, продолжением.
«Вы попользовались Керчью, как женщиной, а потом её бросили», швырнула мне в лицо директриса «Телекомпании
Керчь». Дело не в хорошенькой директрисе, её я пальцем не тронул. И не в двух бурных романах, пережитых мною здесь — до и после пяти лет счастливого брака. Ревнивая местная элита пыталась разглядеть за игрой в бисер финансовые махинации либо карьеристские па.
Вот я, обессиленный оргсуетой и недосыпанием, рыдаю на плече одного из наших болельщиков, редактора городского радио Игоря Ефименко. Это после реплики журналистки-зрительницы Форума, ещё вчера тоже союзницы: «Мне объяснили, что Форум Вы устроили, чтобы крутить аферы на деньги российского Минкульта». Патриарх почвеннической прозы Василий Маковецкий сразу после выставки инсталляций на о. Тузла пишет было взволнованный рассказ — впервые в стиле фэнтези — «В дождливый день на острове», где даёт неожиданный творческий портрет не кого иного, как московско-ньюйоркского концептуалиста Валерия Айзенберга. Но на следующий день бежит в газету и забирает рукопись, и никогда уже её не публикует. (А я утаил экземпляр! и при случае с радостью обнародую.) Зато через год печатает в «Правде Украины» положительную рецензию на второй Форум, а ещё через год — эпохальный критический очерк «Заметки старого ворчуна» о герметичной поэзии участника всех Форумов Н. Звягинцева, где прилагает стахановские усилия к освоению формальных новшеств в изящной словесности.
Ни попыток встроиться в номенклатуру, ни тайных денежных операций следопытам от местного бомонда вскрыть не посчастливилось. И с годами самая лютая оппозиция поверила, что «праздник болтовни как жанр искусства», как приветствовал наш Форум С. Аверинцев, и был на самом деле простодушным праздником. Но я-то теперь знаю, что, ожидая от меня какой-нибудь подлости, права первоначально была она!
Я поманил, раздразнил это сонное, трогательное в своём наивном снобизме и благородном аутизме сообщество — вымпелом (жупелом?) духовной свободы, фата-морганой культурного моста, призрачной лестницей в столичное небо. Соблазнил. Совратил трижды — и смылся.
А противник был что надо, честное слово! Скажу заранее, что победили всё-таки наши, но чего это стоило… Война велась по всем канонам провинциального театра, или, скорее, маленького, но гордого аула, оберегающего свою девственную чистоту. Фотограф главной городской газеты «Керченский рабочий» (большинство редакции первое время нашим забавам, мягко говоря, мало симпатизировало) заявил до начала всех событий, что применит «все возможные средства» для борьбы с «чуждым городу проектом». Первое упражнение он ещё как-то перетерпел, но на второй год, когда понаехали Искандер, Аксёнов, Кибиров, Войнович & Со, Н. разразился памфлетом «ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ на Боспорский форум современной культуры». Хрестоматийно оркестрованный пасквиль был подкреплён портретом Аксёнова, нагло переплывающего брассом Керченский пролив. На носу прозаика красовалась пририсованная для наглядности предательская горбинка. Форум однозначно истолковывался нашим экзегетом-патриотом как жидомасонский десант.
Василий Павлович так и не узнал о тайной подоплёке своего визита. Ничего не подозревая, он дал здесь несколько оптимистических интервью, — несмотря на нюансы нашенского гостиничного сервиса, от коих он так давно отвык и потому был слегка шокирован. Однако уже через полгода городские депутаты кричали мне, что из-за меня мы тут все пригрели на груди змею! Рассказывая о Форуме на «Голосе Америки», писатель подчеркнул, что побывал в Керчи впервые, и охарактеризовал её как «нормальный заштатный совковый городишко». Не знаю, что им не понравилось, видимо, эпитет «нормальный» вправду унизителен для уникальной Керчи. Позже мне и самому попадался в его московском интервью «Аргументам и Фактам» (или в парижском интервью «Известиям»?) удивительный ответ на вопрос о свежих московских впечатлениях. «В Москве происходит быстрая вестернизация. Остальная страна довольно медленно движется по этому пути, и даже есть ещё места заповедного совка, — например, Керчь, — где доски почёта до сих пор висят, и Ильичи стоят нетронутые». То есть после Форума, где бы В. А. теперь ни находился, в Москве, Париже или у себя в Вашингтоне, он уже как бы не говорит вообще ни о чём, кроме Керчи. Но это ещё пустяки! В хронологически предпоследнем и, на мой вкус, лучшем произведении Аксёнова, романе «Новый сладостный стиль» главный персонаж, отчасти совпадающий с автором, делится с читателем такими воспоминаниями о том самом керченском отеле, что просто держись! Предоставляю любителям самим найти это место — и гарантирую заодно огромное удовольствие от жутко весёлой и жутко грустной книги.
В общем, немало заслуженных помоев (всякому авгию по трудам) вылилось в нужное время на голову автора этих строк. Недаром мне так нравилась совковая шутка про «инициатива должна быть наказуема». Я был прав, вкладывая все свои силы в промывание магического пространства, но ведь я был и неправ — будоража глубоководный омут с устоявшейся хрупкой экосистемой! «И стало ясно, что пара вёсел / Тихую воду сведут с ума…» (Тарковский). После первого Форума имело популярность фото, где я измеряю методом отвесно утопляемой тростинки уровень горячей слякоти в керченском грязевом вулкане Солдатская Слободка (оный сочится как раз в геометрическом центре города). Всеми так и понималось, что после Форума грязевой горизонт обязан повыситься.
Когда в интервью для журнала «Остров Крым» я с невольным уважением сказал об «агрессивной клаке в горсовете», корректор ничтоже сумняшеся исправил на «агрессивную к л о а к у». Так это и прочитали. Никто не повёл ухом и не моргнул глазом.
ЛИЦАНаписать о Керчи что-то цельное с каждым годом вообще всё труднее. Из-за вынужденной эмиграции активных и заметных персон распадается совокупное лицо города. Специалист по антарктической ледяной щуке мрачный украинофил Володя Герасимчук теперь чиновник киевского министерства, его коллега Генка Шандиков пахать продолжает по своей тематике, но уже в Буэнос-Айресе и
