Рис. 82. Пограничная река Лава на гравюре Адама Олеария 1638 г.
Соотношение количества православного и лютеранского населения в Приневье было в это время уже в пользу последнего. По сведениям ореховских посадских людей, во всем уезде «православных христиан с 1000 человек или мало больше зберетца, а латышей с 3000 человек». Разгромив пограничные заставы на левом берегу Лавы, русский отряд подошел к Орешку (Нотеборгу), в котором было около 120 солдат гарнизона, и блокировал его (рис. 82). 4 июля к крепости на 200 судах подошли основные силы. Наступление поддержали в Ингерманландии и Карелии действия православных крестьян, переходивших в русское подданство, они жгли дворянские усадьбы и лютеранские кирхи [Гадзяцкий 1941, с. 246–264].
Уже 6 июня войска Потемкина с налета захватили и сожгли Ниеншанц. который не был готов к обороне (рис. 83). Находившиеся в городе генерал-губернатор Ингерманландии Густав Горн и пастор Карл Мернер «утекли в Ругодив с небольшими людьми Невою рекою». В городе взяты 8 пушек, уничтожены большие хлебные запасы. Однако, не имея достаточных сил – в распоряжении Петра Потемкина было около 1000 человек, включая осаждавших Нотеборг, а у шведов только в Нарве и Выборге было сосредоточено около 2400 человек, в тот же день он отступил.
Рис. 83. План Ниеншанца 1643 г. Королевский архив, Стокгольм
Находясь под Орешком (Нотеборгом), воевода отправил в Корельский и Ореховский уезды отряд под началом брата, Силы Потемкина, а в Копорский – Ивана Полтева с задачей привести к присяге православных, а «латышей» побивать. На Карельском перешейке в середине июля заняли Тайпале и захватили шведский острожек в Рауту, на Ладоге на судах был захвачен комендант Корелы, пытавшийся пройти в Стокгольм. 22 июля Потемкин с ратными людьми вышел на судах в Финский залив. У острова Котлин произошел бой со шведами, в котором русские «полукорабль взяли и немецких людей побили и языка поймали начального человека Ирека Дальсфира, 8 человек солдат и наряд и знамена поймали, а на Котлине острове латышане деревни высекли и выжгли» [Гадзяцкий 1945, с. 24]. Предполагалось даже организовать морской поход на Стокгольм, для чего на Дону было собрано 570 опытных в морском деле казаков. 14 августа был предпринят штурм Корелы, окончившийся неудачно. 30 августа здесь появились значительные силы шведов под началом Левенгаупта, пытавшиеся деблокировать крепость, но они получили отпор. Однако спустя три недели осада была снята, и войска Пушкина через Сердобольский уезд отошли к Олонцу, куда за ними последовали и шведы.
На западном направлении после боя под Копорьем Полтеев также отступил в Ижорский погост, где занял оборону в острожке, построенном крестьянами и находившемся вблизи центра погоста, вероятно, на дороге, проходившей вдоль Невской долины. Здесь 23 августа он выдержал атаку отряда Густава Горна «со многими ратными немецкими людьми и нарядом», пришедшими из-под Нарвы. Ночью штурм продолжился – «во всю ночь и из наряду стрельба была великая и нарядными ядры огненными в острожек стреляли». На следующий день при приближении войск Петра Потемкина шведы, стоявшие лагерем в трех верстах от места боя, отступили на 30 верст к своим укреплениям в Дудоровском погосте.
По сведениям, полученным от языков, захваченных казаками, шведы ожидали подкрепления из наемников для похода по Неве и сушей к Орешку. Их войска концентрировались в районе Ниеншанца и в его северных окрестностях [Гиппинг 1909, т. 2, с. 86; Гадзяцкий 1941, с. 257]. Опасения появления превосходящих сил противника вынудили Потемкина отойти к Орешку. Воспользовавшись этим, Густав Горн через некоторое время занял Ниеншанц и построил на месте разрушенных укреплений несколько шанцев, в которых оставил гарнизон в 150 человек. Но сведения о значительном количестве шведских войск с французскими и шотландскими наемниками, планировавших наступать на Орешек, оказались преувеличены. Шведы не предпринимали действий в этом направлении. В среднем течении Невы, в устье Тосны, русские войска построили еще один острожек. Он занимал важное стратегическое положение на дороге от Новгорода и Ладоги, с возможностью контроля за сухопутными коммуникациями и движением по Неве. Пока велась осада Орешка, здесь стоял отряд из 400 казаков и солдат под командой еще одного брата из семьи Потемкиных, Александра, прикрывавший подходы к нему [Гадзяцкий 1941, с. 266–267].
3 ноября Петру Потемкину приказали снять осаду с Орешка и идти на соединение с войсками князя Трубецкого для похода на Ругодив (Нарву). Отход от Орешка, не был организованным: донские казаки оставили свои позиции без приказа командования и занялись грабежами в окрестностях. Потемкин снял осаду с крепости 17 ноября и оставался какое-то время в близости к ней, прикрывая отход православных жителей Ореховецкого уезда в Россию. Принятие в подданство местного населения свидетельствовало о твердых намерениях русских властей вернуть Ижорскую и Корельскую земли. Чтобы не подвергать местных жителей, поддержавших русских в войне, опасности, во время отступления создавались условия для выхода их в Россию. Переселение приобрело массовый характер.
Известно, что в 1657 г. в Ниеншанце случилась чума, и из 400 человек гарнизона в живых осталось лишь 60. По сообщениям пленных, зимой 1657–1658 гг. в Канцах был сделан «земляной острог», в котором размещалось 300 человек гарнизона с 10 пушками. Война приняла затяжной характер. После неудачного наступления русских войск в Карелии и в
Прибалтике в 1658 г. начались мирные переговоры. Учитывая сложное положение Швеции, против которой создалась мощная европейская коалиция, включавшая Польшу, Бранденбург, Австрию и Данию, существовали реальные возможности возвращения России утраченных прибалтийских территорий. Россия требовала от Швеции Нотеборг с погостами или Ивангород с территорией между Нарвой и Ниеном, но шведы добились трехлетнего перемирия, заключенного в местечке Валиесари, которое зафиксировало условия, сложившиеся на то время.
В 1661 г. политическая ситуация стала меняться в пользу Швеции, заключившей к этому времени мир с Польшей и Бранденбургом, а русско-польская война вспыхнула с новой силой. Мир теперь был нужен России, и в Кардисе состоялось подписание русско-шведского мирного договора [Форстен 1898, с. 56; Гадзяцкий 1941, с. 272–275]. По его условиям, Ингерманландия и Карелия оставались за Швецией, но шведы обязались не преследовать население, оказывавшее помощь русским войскам, и узаконить его массовый исход в Россию до момента заключения мира. Шведская администрация сразу же после окончания войны начинает переселять
