Отправлению христианских обрядов нигде препятствий не было. И если во время военных походов церквям и монастырям постоянно наносился ущерб, как это случилось в 1238 году во Владимире, в 1259 году в Сандомире, в 1281 году в Ростове и Твери, в 1318 году в Ростове, в 1322 году в Сугдее ив 1415 году в Киевском пещерном монастыре, то подобное происходило только вследствие злоупотреблений рядовыми воинами, которые не придавали значения тому, что православные церкви пользуются длительной благосклонностью ханов.
Утверждения, что казнь князя Черниговского Михаила по велению Бату 20 сентября 1246 года имеет под собой религиозную подоплеку, поскольку он отказался воздать почести монгольским культовым предметам, вызваны полным непониманием терпимости монголов в данных вопросах. Казнь Михаила была вызвана исключительно государственно-политическими соображениями, так как великий князь пренебрег возданием почестей, причитающихся великому хану.
О религиозной толерантности монголов, между прочим, однозначно говорится во многих русских летописях, относящихся именно к данному времени. В них также признается, что оказание почестей идолам ханов предписывалось монгольскими законами. А францисканские монахи свидетельствовали, что христианам вместо падения ниц перед бюстом правителя было достаточно сделать поклон головы. От князя Даниила Галицкого и его брата Ярослава тоже требовали только отдания знаков почтения, положенных великому хану, освобождая их от проведения «суеверных обрядов».
В утверждениях, касающихся князя Черниговского Михаила, ни слова не говорится о его чисто субъективных взглядах на религиозное подвижничество. Он считал, что требуемые от него знаки отдания уважения являются элементами языческой религии, несовместимыми с его христианскими убеждениями. Михаил просто не понимал, что, объективно говоря, такая точка зрения была ошибочной и что он путает государственно-политический акт с религиозным.
Ханы постоянно вручали православным митрополитам грамоты о праве на льготы, так называемые ярлыки, которые в русском переводе тщательно хранились русскими духовными лицами и поэтому сохранились до наших дней. На них даже уже после падения татаро-монгольского ига ссылались митрополиты, апеллируя к великим князьям. Эти ярлыки изданы в виде двух собраний – короткого и расширенного. При этом М.Д. Приселков[273] доказал, что сокращенная версия является изначальной, а расширенная – переработанной.
Первая грамота (ярлык) была издана 1 августа 1267 года Менгу-Тимуром и вручена митрополиту Кириллу. Правда, его имя в тексте не упоминается. В данном документе хан, подчеркивая, что действует на основе изданной Чингисханом ясы, конкретно перечисляет, от каких именно налогов и сборов освобождаются православные духовные лица[274]. Основанием для выдачи подобного ярлыка, без сомнения, послужили данные переписи, проведенной в 1257–1259 годах для оценки размеров взыскиваемой дани. Митрополиту гарантировалась неприкосновенность церковной недвижимости, предметов культа и свобода «церковных людей»[275](крестьян и прочих).
Эта грамота (ярлык) не обновлялась до 1308 года. Видимо, до той поры в этом не было необходимости. И только 12 апреля 1308 года хан Тохта вручил митрополиту Петру новый ярлык, когда тот посетил хана. (Именно Тохта, а не Узбек, как утверждает Карамзин.) На этот раз список налогов и сборов, от которых освобождалась церковь, был расширен. Документ излагался иными выражениями, чем первый. От налогов освобождались все церковные владения.
В ярлыке от 1330 года запрещалось любое оскорбление архиереев со стороны Сарая. А вот в грамоте, выданной Джамбеком примерно в 1343 году, содержались некоторые ограничения в освобождении от налогов. Джамбек больше не ссылался на ясу. При возникновении случаев ограбления «церковных людей» в определенных обстоятельствах функции «последней судебной инстанции» возлагались на хана. Правда, и эти ограниченные льготы по освобождению от налогов не всегда соблюдались. Потребовалось их подтверждение, которое было сделано супругой хана Узбека Тайдулой 4 февраля 1351 года.
В изданном собрании ярлыков есть еще одна грамота, выданная 26 сентября 1347 года предположительно все той же Тайдулой митрополиту Иоганну[276], которая на самом деле адресовалась великому князю Московскому Симеону Гордому и другим русским князьям. В этом документе отношения православных духовных особ с татарами затрагиваются в меньшей степени. По большей части в нем речь идет о взаимоотношениях духовных лиц с русскими князьями. Поэтому он был взят митрополитом и бережно хранился. Признаков подделки данного документа не обнаружено. В нем определено, что князья обязаны были выслушать претензии митрополита и вообще жалобы церкви относительно любых инцидентов, связанных с неправильным взиманием налогов и рассудить их по справедливости. В то же время обговаривалось, что церковь имела право не обращать внимания на жалобы князей. Тем самым восстанавливалось старое право, «попранное князьями».
В ноябре 1357 года хан Берди-бег восстановил прежний размер освобождения церкви от налогов. Он отказался от исполнения роли апелляционной инстанции и возложил решение соответствующих вопросов на митрополитов.
Хан Азиз[277] подтвердил действие данной грамоты своим указом, текст которого не сохранился. Но он должен почти дословно совпадать с более поздним указом хана Тулук-бека (Тулунбека)[278]. По крайней мере, об этом ясно говорится во введении к короткому изданию собраний ярлыков. О более поздних ярлыках относительно освобождения от налогов и сборов, выпущенных во времена ослабления владычества Орды на Руси, сведений не сохранилось. Но они вряд ли издавались, иначе церковь хранила бы их так же бережно, как и прежние.
Ввиду такой позиции ханов русская церковь не была настроена против татар. В отличие от греческого митрополита Максима[279], умершего в 1307 году, который переносил свою резиденцию из Киева подальше от центра татарского государства сначала в 1299 году во Владимир, а затем в Новгород, проследовав через Брянск и Суздаль, ортодоксальная (православная) церковь длительное время оставалась по отношению к ханам лояльной. В результате во времена чужестранного владычества ей удалось сохранить самобытность русского народа.
Однако такая позиция не мешала русской церкви проводить молебны против татар. В народных же сказаниях того времени, где ханам приписываются враждебные христианам намерения, которых на самом деле у них не было, явно прослеживается антитатарская тенденция. Здесь достаточно упомянуть хотя бы «Повесть о разорении Рязани Батыем», приведенную Измаилом Ивановичем Срезневским[280].
Но это не сказывалось на официальной позиции церкви, а сама политика татар в отношении религии являлась важной опорой ее власти. При таком подходе нет ничего удивительного в том, что ханы использовали высоких духовных лиц для выполнения дипломатических поручений. Так, епископ Феогност в 1279 году по поручению митрополита Кирилла и хана Менгу-Тимура ездил к императору Византийской империи Михаилу VIII и патриарху Константинопольскому с письмами и подарками. О первых двух его поездках ничего не известно. Высших
