Лучше, чем о внешнем виде гробниц, мы осведомлены об их внутреннем содержании, поскольку сохранились многие татарские захоронения, обнаруженные во время раскопок. Их изучение наталкивает на мысль, что похоронные обычаи в основных моментах практически не претерпевали изменений, хотя в деталях расхождения имеются. Поскольку возможность расположить захоронения строго по датам их возникновения отсутствует, то нельзя определенно сказать, возникли ли эти различия со временем, или они появлялись сразу друг за другом, или на то были какие-то другие, неизвестные нам причины, например социальное положение погребенного. Можно также предположить, что в этом повинны национальные различия, например между монголами и тюрками, половцами и волжскими булгарами и т. д.
Наряду с курганами имелись также плоские захоронения, в которых умерший покоился на глубине всего тридцати шести сантиметров. Покойников иногда клали в могилы без саркофага (в этом случае стенки делались только у части могилы). Были также захоронения с деревянными и кирпичными саркофагами, а то и саркофагами из натурального камня. Скорее всего, это зависело от материального состояния усопшего. Так, у богатых деревянный саркофаг обивался металлом, в том числе частично серебром. Усопшего обматывали березовым лыком или холстом, а то и более дорогими тканями: парчой, бархатом и шелком, причем для обмотки головы и груди применялись более дорогие материалы, чем для обвертывания остальных частей тела.
Обычно покойника клали на спину ногами на восток, а головой на запад так, чтобы усопший «глядел» на восток. Голова покоилась на затылке, реже повернута на щеку так, чтобы умерший «смотрел» на юг, то есть в сторону Мекки. Покойников, обращенных взглядом на север, находили редко. Встречаются также захоронения, в которых умерших клали по диагонали относительно сторон света в северо-западном направлении. Умершие дети обычно располагались в положении с севера на юг, взрослых клали в таком положении очень редко.
Руки расправлялись вдоль туловища, но иногда клались и на колени[303]. В некоторых захоронениях обнаружено несколько останков. Так, под куполом гробницы в Сарае найдено восемь лежащих рядом скелетов. Непонятно, одновременно ли так положили покойников, скорее всего умерших насильственной смертью, или же здесь захоронили людей, умерших в разное время. Найдены также и мавзолеи, построенные из кирпича.
В захоронениях обнаружены монеты, мраморные шкатулки, украшения, а также посуда и скелеты лошадей. Сейчас уже трудно сказать, захоронены ли в гробницах, где находилось несколько покойников, хозяева со своими рабами или нет.
Погребения обычно осуществлялись на кладбищах, при раскопках которых часто обнаруживались могилы с несколькими подзахоронениями. Как, например, в Мечетном городище[304], где в одной могиле обнаружено шестьдесят гробов, располагавшихся один возле другого. Захоронения на территории жилищ татар практически не встречаются.
При захоронении придавалось особое значение тому, чтобы знатные люди были похоронены не на чужбине, а вблизи своего прежнего проживания. Могила Джучи, в частности, расположена рядом со ставкой его Орды в верховьях Иртыша. Тело же умершего хана Берке было перевезено в 1267 году с Кавказа в Старый Сарай. Так же старались поступать и с эмирами, например с сыном Едигея в 1425 году.
Долгое время существовала тайна о расположении захоронения правителя [305]. О его последнем месте упокоения никто до сих пор ничего конкретного сказать не может. Говорят, что именно по этой причине Тохту захоронили, утопив его тело вместе с лодкой на середине Волги. По другим сведениям, он захоронен в Сарайчуке.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ
ПРАВИТЕЛИ
Положение правителей во внутренней и внешней политике
Верховное руководство империей Золотой Орды, как и в других монгольских государствах, находилось в руках правителя – хана, который в своих действиях руководствовался теоретически только предписаниями Чингисхана – ясой. На деле же все зависело от силы личности правителя и внешнеполитических обстоятельств. Мысли о каких-либо ограничениях прав хана в отношении его подданных в головы тогдашних обитателей монгольского мира прийти просто не могли. Это создавало условия для произвола правителей, многочисленные акты которого известны нам не только в монгольских государствах. Однако о подобных случаях в самой Золотой Орде источники умалчивают.
Все-таки Золотая Орда являлась частью общей монгольской империи, и воля хана была подчинена воле великого хана, которому правители Кыпчака доводили свое мнение различными способами. Пока был жив Чингисхан, его слово являлось законом для всех, даже в отдаленных уголках империи монголов. После смерти своего старшего сына Джучи, которому по монгольским законам наследования он передал в управление земли Кыпчака, Чингисхан, вопреки правилам, им же установленным, поставил туда правителем сына Джучи Бату, подчинив ему его старшего брата.
Бату, как представитель старшей ветви дома Чингисхана, являлся определенным исключением из правил наследования[306], но сам он законы деда не нарушал, перенаправляя, как это предписывалось, посланцев, которые к нему прибывали, в Каракорум. Это правило касалось и Вильгельма фон Рубрука в 1253 году, в отношении которого имелись четкие указания великого хана, так же как и послов, прибывших в Сарай с Кавказа, который тогда относился к кыпчакской империи.
Послов, которые уведомили о подчинении Грузии Кыпчаку, и сына грузинской царицы Русудан переправили дальше в Каракорум. Также и Гияс эд-Дин, прибывший из Рума, должен был отправиться на Восток, потому как, по свидетельству грузинских летописей, «было обычаем, что все подвластные князья должны сначала явиться к Бату, а от него поехать к Монке». (Здесь, как и в остальных случаях, относящихся к тому времени, в источниках Монке назывался великим ханом ошибочно.)
Несмотря на корректную позицию в этом вопросе, отношения Бату с центральной властью в годы правления великого хана Гуюка накалились до такой степени, что уже тогда возникла реальная опасность гражданской войны. Выборы нового великого хана Монке проходили при деятельном участии Бату, который лично отклонил другую предложенную кандидатуру. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его взаимоотношения с Монке носили весьма дружественный характер. Благодарность великого хана за помощь в своем избрании выразилась в его указании передать Бату, как старшему в доме чингисидов, пятую часть всей военной добычи от предстоящего военного похода Хулагу.
Вильгельм фон Рубрук утверждает даже, что подданные Бату свысока смотрели на подданных Монке и не оказывали поэтому предписанного уважения его посланцам. Теперь уже невозможно установить, является ли
