— Извините, — сказала она слабым голосом. — Я вовсе не хотела ее сердить.
— Нет?
— Правда не хотела.
Мюррей вздохнул.
— В таком случае, Меган, позволь открыть тебе глубокий, мрачный секрет. Мисс Уайтсайд из тех эксцентриков, которые непременно сердятся, когда им кто-то грубит. Если вдуматься, — добавил он с суровой многозначительностью, — в этом отношении она очень похожа на миссис Дональдсон.
— Миссис Дональдсон? О, это вы о Диди.
— Это я о Диди.
— Странное прозвище, правда? — бойко сказала Меган. — Мюррей, откуда оно у нее?
Он ласково взглянул на нее и промолчал.
Меган принялась рассеянно грызть ноготь большого пальца.
— Насколько я понимаю, она доложила вам, что произошло, правда? О том, что я сказала ей?
Он кивнул.
— Так вот, делать этого не следовало. Она рассказала только затем, чтобы выглядеть невыразимо героичной и вызвать сочувствие. Будь вы женщиной, сразу бы это поняли.
— Не думаю, Меган. У нее был выбор либо дать тебе пощечину перед всем обществом, либо отвести душу со мной, и, на мой взгляд, она приняла правильное решение. Только я не пойму, с какой стати ты сделала ей замечание. Какая у тебя была цель?
— Прошу прощения, но я не скажу. Уверена, что вы не поймете.
— Не третируй меня, сестренка. Отвечай на вопрос.
— Ну ладно же! — с отчаянием сказала Меган. — Я только хотела… Она ваша подруга?
— Нет, и не увиливай от ответа.
— Тогда, наверное, любовница, так ведь?
— Меган! — произнес он возмущенно, так как решил, что нужно повысить голос, хотя бы из приличия. Собственно, впервые с тех пор, как заставил себя подняться с постели, он почувствовал, что день насыщен перспективами и жизнь полна приятных маленьких неожиданностей.
Меган, казалось, не разделяла этого чувства.
— Ну и пусть, — угрюмо сказала она. — Диди похожа на любовницу.
— Меган, поскольку ты, видимо, даже не знаешь, что означает это слово…
— Я знаю. Оно встречается во многих книгах. И у того человека, который живет под нами…
— У мистера Уолтерса?
— Да, у мистера Уолтерса. Так вот, у него есть любовница, я сама ее видела. Однажды он привел ее на вечеринку, она напилась, и у них вышла потрясающая ссора. Она сказала, что все лечатся психоанализом и ей хочется тоже, он ответил, что это слишком дорого, и она ушла в слезах. Я была там, когда это случилось.
Мюррей с сожалением подумал о запертом магнитофоне.
— Это очень интересно, Меган, но все-таки неуместно. Я хочу услышать, почему ты была груба с Диди.
— Я объясняю, почему, и я не хотела быть грубой. Я лишь намекнула ей в самой любезной манере, что она неподобающе выглядит.
— Она выглядела неподобающе?
— Конечно. Вырез платья был до сих пор, а когда она забросила ногу на ногу, юбка задралась так, что стало видно ее черное кружевное белье. Хотя только близилось время обеда, надушена была так, что невозможно было дышать, и весь этот мех и драгоценности нацепила спциально для прихода в гости. Это было до того отвратительно, что слов не подберешь.
— Безнадежное дело, — угрюмо согласился Мюррей. — Удивительно, что у тебя хватило смелости за него взяться.
Глаза Меган сузились.
— И это еще не все. Как она вешалась на вас — ну, может, вы были не против, но не представляете, как это выглядело со стороны. Не думаете, что у взрослой женщины достаточно силы, чтобы, войдя в комнату, не вешаться все время на людей, не поправлять им галстуки, не приглаживать волосы? Особенно когда все сидят и смотрят?
Внезапное озарение потрясло Мюррея. Он посмотрел на Меган, уверенный, что узнал классические симптомы ревности.
— Меган, мисс Уайтсайд сказала, что тебе нужны деньги на проезд, чтобы вернуться в школу. Почему, собственно, ты не в школе?
— Ах, это. Так вот, мы должны изготовить средневековые костюмы, и мисс Винсент разрешила мне поехать в библиотеку на Сорок второй улице, сделать их описания. Но вернуться вовремя на репетицию. Когда я обнаружила, что у меня нет денег на обратную дорогу, то вспомнила, что ваша контора где-то рядом, и нашла адрес в телефонном справочнике. Если у тебя есть разрешение, то находится вне школы в порядке вещей. Все это знают. Это невыразимо прогрессивно.
— Не сомневаюсь.
Висевшая у Меган на плече сумка была размером с небольшой чемодан. Мюррей ловко снял ее и перевернул над столом. Из сумки посыпался поразительный набор вещей — от измазанных губной помадой бумажных салфеток до канцелярских скрепок — и среди них, наглядно и уличающе, — несколько смятых долларовых ассигнаций и россыпь монет.
Меган с трудом сглотнула.
— Как странно. Я искала, искала…
— Правда?
— О да.
— О нет. Ты оказалась поблизости и подумала, что будет очень интересно заглянуть ко мне. Но тебе следует знать, что… — Он умолк, перед ним открывалась блестящая перспектива. — Меган, кто руководит вашей репетицией?
— Мисс Винсент. — Меган с жалким видом принялась сгребать свои вещи обратно в сумку. — Поэтому она дала мне разрешение.
— Этому я верю. Ты не болтаешь в школе о ее личных делах, а, Меган? О деле, по которому мы с твоим отцом работаем?
— Я не скажу ни слова.
— Упоминала ты обо мне другим де… кому-нибудь в школе?
Меган кивнула.
— Что говорила им?
— Только то, что вы настоящий частный детектив и я вас знаю. Они думают, что это в высшей степени волнующая и героическая работа.
— Очень любезно с их стороны. И дабы убедить тебя, что не сержусь, я сам отвезу тебя в школу. Как думаешь, будет у нас время поесть по пути мороженого в кафе Рампельмейера?
— Правда? — ошеломленно спросила Меган. — Я думаю, да, конечно!
Очевидно, этот день был исполнен надежд для всех влюбленных.
Когда они приехали в школу, розовое кружевное платье было украшено большим шоколадным пятном, но ни пятно, ни тот факт, что репетиция уже шла, не могли помешать ликованию Меган, когда она с Мюрреем шла по проходу зрительного зала. На первый взгляд кресла по обеим сторонам казались пустыми, но потом в разных местах выскакивали головы, словно лягушки в пруду с лилиями. Однако устремленные на Мюррея глаза не были по-лягушечьи безразличными, тусклыми. Они горели жадным любопытством.
На сцене Рут Винсент — тюльпан, высящийся над колыхаемыми ветром сорными травами — неуверенно вела занятия. Группа деревенских жителей кружилась в танце моррис[21] под унылое, пронзительное завывание магнитофона. Ответственный за музыку — Мюррей догадался, что это злополучный Уильям Холлистер-третий, — сидел на стуле, приставленном под углом к стене, и не обращал внимания на старания Рут дирижировать. Танцоры весело прыгали взад-вперед и
