Стало быть, на сегодняшний день явление каваии превратилось в огромную индустрию, которая распространилась на весь мир. Компания Nintendo на одних только покемонах зарабатывает свыше пятисот миллиардов йен, а валовая выручка от продажи товаров с японскими персонажами превышает два триллиона йен. Продукция, связанная с Hello Kitty, продается в шестидесяти странах, общее число наименований товаров достигает пятидесяти тысяч.
Что-то маленькое. Что-то, к чему непонятным образом привязываешься. Что-то хрупкое, непрочное, что-то, что может легко сломаться, если не обращаться с ним бережно. Что-то романтичное, наделенное силой увлечь человека в мир грез. Что-то прелестное, восхитительное. Что-то, во что можно влюбиться с первого взгляда. Что-то удивительное. Что-то, что скрывает в себе тайну, хотя до него можно с легкостью дотронуться. Стоит только раз распылить волшебный порошок под названием каваии, и все кругом, вплоть до самых обыденных вещей, вмиг наполнится ощущением близости и родства, кругом воцарится дружелюбие и радушие. Утопия, оберегаемая невинностью и праздностью. Погрузившись в нее, сбросив оковы реальности, человечество потонет в безграничном море любви вместе со всеми своими куколками, игрушечками и анимэшными персонажами, опьянеет и сойдет с ума от счастья, над которым время не властно.
Женщины, которые не хотят быть кавайными
Нельзя сказать, что в отношении каваии отсутствует критика.
В Нью-Йорке на Таймс-сквер был ликвидирован некогда находившийся там огромный квартал порномагазинов, и теперь на его месте расположился специализированный магазин Hello Kitty. Как следует из названия, там продаются штампики, канцелярские принадлежности, видео и прочие всевозможные товары от кавайного котенка. Американские исследователи приводят такой пример: одна американская исполнительница, памятуя о сопротивлении этому Китти-буму, в обличительном тоне заявляла, что, дескать, отсутствие рта у Hello Kitty является доказательством господства азиатских мужчин, которые, пользуясь своим положением, заставляют женщин молчать[17].
В связи с этим мне хочется поделиться своим частным воспоминанием. Как-то раз мы с одной издательницей из Нью-Йорка разговорились на тему каваии. Если в современной Америке без всякой задней мысли назвать женщину cute, то дело сразу приобретает характер дискриминации и нарушения правил политкорректности — тон моей собеседницы напоминал судью на допросе. Однако — странное дело — если бы женщина назвала подростка a cute boy, то она вовсе не ощущала бы ничего предосудительного. Как бы то ни было, из нашего разговора я понял, что у слова cute есть прочная механика управления и что вообще все тут чрезвычайно политизировано. Среди моих друзей есть одна красавица, японка, так у нее прозвище кьюти, милашка. Ее бурная жизнь связана с разъездами по всему миру в целях приобретения прав и закупок в области оперы и театральных спектаклей. Интересно, чтó бы она подумала насчет нашего разговора с американской издательницей?
Но наиболее глубокое отвращение к слову каваии, как подсказывает мне мой исследовательский опыт, обнаружилось у социолога Тидзуко Уэно[18]. В недавней работе, посвященной проблемам пожилых людей, она указывает на следующие проблемы: сегодня в японском обществе каваии — это что-то вроде флирта, вид кокетства, благодаря которому женщина может добиться своего и избежать ряда неприятностей; пожилым, в свою очередь, рекомендуется быть каваии, если они сталкиваются с трудностями в общении с детьми и внуками[19]. Быть кавайной выгодно. Если ты не кавайная — то вроде как и не женщина. Подобное сознание, само собой, — явление идеологическое, это способ задержать женщину в ее прежнем зависимом положении, и, для того чтобы выжить, ей ничего не остается, кроме такой стратегии поведения. Дети и старики, к которым применимо слово каваии, по сути, ничем не отличаются от иждивенцев, не обремененных никакой ношей и избавленных от всякой ответственности. Выстраивая подобную аргументацию, Уэно прямо заявляет: если люди некую особу называют «некавайной женщиной», то ей следует этим гордиться, а самим пожилым лучше бы отказаться от всех этих «миленьких бабусь».
Эстетика Японии в XXI веке
Такое разнообразие критики каваии свидетельствует о том, какое исключительное значение имеет этот феномен в качестве мифа современной Японии. Вуаль каваии окутывает японское общество. Так-то оно так, но подобная ситуация — не результат денно и нощно продолжавшейся подготовки. В рамках этой книги у меня нет намерения рассуждать о самой сути культуры, но я думаю, в сознании должна была прочно закрепиться традиция, сохраняющаяся и поныне, согласно которой в японской культуре получают одобрительную оценку вещи маленькие, «младенческие» — об этом есть знаменитый пассаж в «Записках у изголовья»[20], тексте XI века. Это совсем не то, что может получить уничижительную оценку при сопоставлении со стадиями развития от незрелости к зрелости в Европе и Америке. Если мы будем понимать каваии только как мировой феномен позднекапиталистического общества XXI века, останется непонятным, по какой причине этот феномен распространился за пределы Японии. Приблизиться к эстетике и мифологии каваии невозможно, пока не заставишь работать оба сознания одновременно: синхронное и диахронное.
Не предаться ли воспоминаниям? Некогда японская аристократия XI века проповедовала эстетику моно-но аварэ[21], говоря об изменчивости всего сущего. Поэты XIII века, решительно избегая ясного выражения чувств, называли проникновение в богатую намеками экспрессию словом югэн[22]. Чайные мастера XVI века отказывались от яркости, предпочитали неправильное и асимметричное, усматривали проявление ваби[23] в том, чтобы компенсировать отсутствие роскоши творческой силой воображения. Наконец, куртизанки XVIII века сделали основой своего поведения тщательно отполированное ики[24], в котором соединялись своенравие, кокетство и кротость. Если так, то есть если называть кавайным все маленькое, детское, навевающее ностальгические воспоминания, то почему же нельзя считать это японской эстетикой XXI века? Более того, эта эстетика существенно вышла за пределы собственно эстетики и распространилась на весь мир в качестве главенствующей идеологии.
Структура этой книги
Заканчивая первую главу, я хотел бы кратко описать содержание последующих.
Во второй главе рассматривается использование слова каваии в языке современной литературы и кинематографа, приводятся типичные примеры, после чего предпринимаются этимологические разыскания. Прослеживается генеалогия слова уцукусии (яп. красивый, прекрасный), характерного для изысканной речи хэайнской аристократии, и слова каваюси (яп. милый, вызывающий умиление или сострадание), просторечного вульгаризма: как менялись значения этих слов прежде, откуда взялось их современное значение. Кроме того, меняя точку зрения и переключаясь с временнóй системы координат
