– Я буду делать все, что считаю необходимым для расследования, – рассердилась Офелия.
Она начинала злиться всерьез, и стекла ее очков стремительно краснели.
Тем временем барон Мельхиор тщательно вытирал ноги о коврик, бормоча: «Министр высокой моды… нет, ну надо же… Чего только не услышишь!»
– Могу я хотя бы узнать причину обыска? – вежливо осведомился старый управляющий.
– Посол потянул за колечко ваших песочных часов и затем исчез.
– Но они так и работают, господин интендант.
– Посол с тех пор не появлялся, – проворчал Торн.
– А вот это уже неприятно, – отозвался управляющий, не переставая иронически улыбаться. – Тут какое-то ужасное недоразумение. Полагаю, вы хотите осмотреть Песочницы? Обычно мы никому такого не разрешаем, но раз у вас есть ордер…
У Офелии возникло неприятное чувство, что старик произносит – впрочем, довольно неискусно – заранее заготовленный текст.
– Я хочу осмотреть всё, – бросил Торн.
Внутри мануфактура не имела ничего общего со своим мрачным фасадом. Из вестибюля вел внутрь помещения безупречно чистый коридор. По стенам тянулись бесчисленные ряды деревянных ячеек. Каждая ячейка была снабжена изящной этикеткой: «счастливый шанс», «глоток свежего воздуха», «дамское общество», «красный будуар», «делайте ваши ставки», «экзотический вечер» и прочие в том же духе, указывающие на предназначение часов.
– Вот здесь и собирают наши часы, – объявил управляющий, входя в цех, освещенный яркими потолочными светильниками. – На данном этапе это самые обычные песочные часы, они вас не заинтересуют. И только потом Матушка Хильдегард придает им свойство переносить человека в другое пространство.
В первую очередь Офелию поразили застекленные полки с десятками, сотнями, тысячами маленьких песочных часов; они тянулись вдаль, насколько было видно глазу. И каждый экземпляр часов был настоящим произведением ювелирного искусства.
Во-вторых, Офелию поразили рабочие, трудившиеся за столами, несмотря на то что стояла ночь. Ни один из них не прервал своего занятия: вооружившись лупами, они продолжали орудовать отвертками или работать на шлифовальных станочках, не обращая внимания на жандармов, которые обходили все столы. Здесь были только старики и старухи, и у всех на рабочих фартуках была нашита эмблема в виде апельсина. Казалось, их совершенно не волновал тот факт, что из-за их песочных часов исчез посол, а в мануфактуру заявились с обыском жандармы.
Третье, что поразило Офелию в самое сердце, – голубой глаз, блеснувший под спутанной гривой черных волос. В самом дальнем и темном углу цеха на высоком табурете сидела Гаэль. Бретели ее рабочего комбинезона были спущены на поясную сумку для инструментов; она делала вид, что полностью поглощена починкой какого-то устройства, похожего на радиоприемник. Монокль на ее лице блестел как маяк благодаря отраженному свету ламп, но этот блеск не шел ни в какое сравнение с ее сверкающим голубым глазом.
Офелии пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не броситься к Гаэль и не вытрясти из нее правду. Что она здесь делает именно сейчас? И где, в конце концов, Матушка Хильдегард? И почему, черт возьми, никто их не замечает и не удивляется их вторжению? Офелия с трудом удерживалась от вопросов, которые рвались у нее с языка. Ведь она рисковала навлечь на Гаэль большие неприятности, если бы обратила на нее внимание жандармов.
– К Песочницам – сюда, – указал управляющий, открывая нужную дверь. – Не угодно ли следовать за мной?
Гаэль оторвала взгляд от радиоприемника и подняла голову. На ее лице промелькнуло удивление. Но причиной его стали не Офелия, не Торн, не барон Мельхиор и не жандармы: она смотрела на что-то поверх их голов.
Офелия съежилась под своим шарфом. Она совершенно забыла о Владиславе! Получается, Невидимке все-таки удалось проникнуть на фабрику вслед за ними? Гаэль была Нигилисткой, а значит, волшебство других потомков Фарука на нее не действовало. Неужто она и вправду обнаружила телохранительницу? Понимала ли она, что не должна ее видеть? И способна ли вообще отличать реальность от иллюзии? Одно неверное слово могло выдать Нигилистку с головой. И поэтому Офелия с облегчением вздохнула, когда Гаэль вновь уткнулась в свой радиоприемник, а жандармы покинули цех, ничего не заметив.
Цех сменился конторским помещением, которое Торн придирчиво осмотрел сверху донизу. Офелия тоже огляделась, ища что-нибудь, связанное с песочными часами, – запасы песка, пустые колбы. Но не увидела ничего, кроме бухгалтерских документов.
– Это я конфискую, – объявил Торн, забирая стопку папок.
– Сомневаюсь, что вы найдете в них что-нибудь интересное, но как вам будет угодно, – заметил управляющий со своей неизменной улыбочкой. – А наши Песочницы находятся здесь, – добавил он, открывая следующую дверь.
За дверью располагался гигантский ангар. Здесь было гораздо холоднее, чем в конторе. Офелия чихнула, и в тишине этот звук, отразившийся от стен бесконечным эхом, напомнил гром. Они вышли на металлический мостик, перекинутый на большой высоте через весь ангар. Мостик освещался фонарями с синими стеклами, и при такой «морской» подсветке с трудом можно было различить внизу множество больших ящиков. Ящики выглядели очень странно: элегантные резные крышки, а по бокам – шторы из белого муслина. Офелия не сразу поняла, что на самом деле там стоят кровати. Увидев за занавесками силуэты людей, она не поверила своим глазам: неужели они спят?
– Это и есть Песочницы, – пояснил управляющий, которого явно забавляло ошеломленное лицо девушки.
Песочницы
– Клянусь оптической иллюзией! – воскликнул барон Мельхиор. – Так вот куда ведут ваши хваленые голубые часы? Но какая чудовищная антисанитария! – возмутился он.
Торн, однако, даже ухом не повел: он был целиком поглощен изучением документов мануфактуры.
– Вы просто видите Песочницы снаружи, – спокойно ответил управляющий. – Могу вас заверить, что каждая из них полностью соответствует гигиеническим требованиям. Мы каждый день подметаем здесь, – подчеркнул он с едва уловимой иронией. И направился к металлической лестнице, которая вела на мостик. – Спускайтесь тут, господа. Правда, у нас есть грузовой лифт, но он на ремонте.
– Смотрите под ноги, – приказал Торн.
Офелия не боялась высоты, однако отнеслась к предупреждению всерьез. Ступенек было много, они были узкие и освещались слабо.
На каждой лестничной площадке девушка наклонялась вниз, разглядывая ящики-кровати и тени людей, которые то появлялись, то исчезали за муслиновыми занавесками в зависимости от времени, заданного в песочных часах. Она спрашивала себя: как эти люди не замечают того, что их окружает? Неужели они спят так крепко, и никому ни разу не захотелось откинуть занавеску и выглянуть наружу?
Спускаясь по очередной лесенке, Офелия почувствовала сзади, на шее, горячее дыхание. Она обернулась и пролетом выше увидела Торна. Значит, она ощутила не его дыхание, он был слишком далеко. Неужели Владислава шла за ней вплотную? Едва она об этом подумала, как от сильного удара в спину у нее перехватило дух. Удар оказался таким неожиданным, что девушка не сразу поняла, почему перила выскользнули у нее из-под пальцев, ноги оторвались от земли, а волосы залепили стекла очков.
С чувством, будто
