Полковник размышлял еще секунды три.
– А для меня что передали?
– Загадочную кодовую фразу: «Дима, мальчик, если хочешь, чтобы было как надо, делай сам!»
Газин хмыкнул. И молчал целых пять секунд.
– А вот если бы я такой не… Тогда бы вы что?.. – не очень внятно, но понятно спросил он.
– Ну… вот это самое. На свой страх и риск. Мне пришлось бы побегать по базе, стараясь не попасться вам на глаза. Состав группы и необходимое обеспечение я представляю так же, как и вы. Значит, летчики, спецназ, Петровичев. Труднее всего с капитаном, он меня недолюбливает, но ради общего дела мог бы и смилостивиться… В конце концов, я натравил бы на него вождя или Унгали. Они умеют убеждать. Особенно девочка.
– У Петровичева был роман с одной местной, – вдруг пошел на откровенность полковник. – Она умерла. А вы дружили с Сорочкиным, вот он и…
Я позволил себе тихо зарычать.
– Я не дружил с Сорочкиным! А у Гали был любимый брат, Унгелен. Мы вместе его выхаживали, потом я сидел рядом, когда девочка его оплакивала. Дальше – рассказывать?..
– Эх, Гена… Золотой был парень… – полковник вздохнул.
– Знаете, вы уже определитесь наконец! Или я дружил с Сорочкиным, или я ему гвоздь в голову забил!
– Ну… Вот такие вы друзья!
Я чуть не ответил от всей души про то, какие у полковника друзья и где ему найти их, но подумал, что сейчас не время командиру уходить так далеко и глубоко.
– Ладно, к черту лирику такую-сякую. А в случае провала? Как думали выкручиваться?
– А вам не все равно?
– Ничего себе! Вы вообще-то диверсию такую планировали у меня под носом, советник! Заговор и бунт!
– Я буду все отрицать. Между прочим, оцените, как быстро Москва ответила.
– Это как раз элементарно, – заявил полковник сварливо. – Вы забыли, что там сегодня выходной. Какие теги на вашей стучалке?
Ишь ты, теги ему назови. Перебьешься. У нас все равно номенклатура не совпадает. И вообще, я же не спрашиваю, что значит это ваше «Дима, мальчик».
– Я не прошу конкретики, – полковник ухмыльнулся, поняв мое молчание. – Срочность какая? Типа «мало не покажется»?
– Типа «жду немедленной реакции, иначе пожалеем».
– Ну и слава богу. Значит, донесение нельзя было отложить до понедельника. Поэтому оперативный дежурный МИДа взял да и пульнул его в МВО, от греха подальше, а наш оперативный – прямо в кризисный штаб. По случаю воскресенья штабом рулит такой дедушка-адмирал, старый, как яйцо динозавра, зато не менее крутой. Опытный и хитрый. Смысл информации он усвоил за минуту, еще минуту пил свой любимый чай с лимоном, еще через минуту у него было для нас решение. Основное время он потратил на то, чтобы отыскать вашего шефа и с ним договориться. Начальник у вас, похоже, такой правильный мужик. Это радует. А вот стучать на моих людей, не предупредив сначала меня, – это не по-нашему. Не по-товарищески… гражданин Русаков.
– Я поддался импульсу. Великий вождь Унгусман считает, что Чернецкий послушал свою интуицию, и всем советует поступать так же…
– Да отстаньте вы со своим папуасом! – рявкнул полковник.
Со стороны города донесся приглушенный гул. На самом деле он потихоньку нарастал уже давно, мы просто не обращали внимания, а сейчас в столице зашумело не на шутку. Никогда раньше ничего подобного не слышал. Даже когда они против кочевников разворачивались.
– Что за хрень такая… Минуту, я сейчас.
Полковник склонил голову, прислушиваясь.
– Дай картинку. Так, вижу… Ничего себе! Эй, идите сюда, вам тоже надо на это посмотреть.
Он достал из сапога планшет, встряхнул его и сунул мне в руки.
– Трубецкой говорит, засекли что-то новенькое. Похоже на ритуал передачи власти. К чему бы, а? Что затеял ваш приятель?
На планшет шла прямая трансляция с «жучков» из дворца. Господи, ну и лупят. Как они не глохнут от своих барабанов, а главное, как у них дворец не развалился до сих пор от таких басов, свихнуться можно… Кошки, наверное, разбегаются каждый раз. Заодно и мышки разбегаются, конкретный же инфразвук.
Великий вождь Унгусман вручал младшему вождю Унгасану какую-то штуковину. Больше всего она смахивала на световой меч рыцаря джедая в выключенном состоянии. Приглядевшись, я опознал складной боевой жезл, мне просто раньше не встречались такие изысканные экземпляры. Если удар хорошо поставлен, от этой пакости очень трудно закрыться. Ее прячут в рукаве и бьют как бы рукой, но жезл при этом прыгает в ладонь и раскладывается навстречу твоему черепу.
Помнится, я сказал Сане, что на Земле с той же целью применялись «гирьки» на кожаных шнурках, и был озадачен его ответом: «гирьки» – это несерьезно, а складные жезлы – наследие предков, хотя тоже, в общем, баловство.
Какие предки династии Ун могли выдумать такую конструкцию и воплотить ее в металле, наши этнографы не понимают. Миша Штернберг ссылается на зеленых человечков, посеявших тут жизнь, но боится делать такие выводы в отчетах.
Ну да бог с ними, с предками. Тонкость в том, что вожди умеют драться телескопическими дубинками, но не используют их по прямому назначению. Вождям не полагается оружия, поражающего внезапно, исподтишка, без предупреждения. Вождь не бьет, он наказывает. Или приказывает. Поэтому у него на конце жезла не колотушка, а яркий камень, заметный издали. Инструмент управления войсками. Маршальский жезл.
Унгелену, гражданскому чиновнику, жезла в мирное время не полагалось. Унгали носит жезл на службе, потому что ей подчиняется дворцовая стража. У Сани, человека военного, жезл всегда при себе, но не такой шикарный, как этот, намного проще.
– Знаете, это не передача власти, – сказал я. – Это церемония возведения Унгасана в достоинство боевого вождя. Он был командиром степного патруля, а теперь его, считайте, повысили до министра обороны.
– Кстати, очень славный молодой человек, – заметил полковник. – Внятный такой. Понимает службу.
Еще бы. Саня ходил за полковником хвостиком, и вопросы по организации службы войск так и сыпались из него, а самого Саню пасла наша разведка, подозревая, что парень замышляет налет на базу или ограбление как минимум.
– Это все каким-то образом затрагивает экспедицию? Мне такому начинать беспокоиться?
– В принципе да… – Тут я заметил в зале церемоний Унгали, перевел фокус камеры на нее и залюбовался, дурак дураком.
Я почти на двадцать лет старше, но еще очень даже ничего. И холостой. И если жив останусь, выпрошу себе работу попроще, без длительных командировок. Или с командировкой сюда. У меня есть мечта идиота – одомашнить степных псов. Сдается мне, ими просто никто всерьез не занимался. Это великолепные животные, а я между делом стану тут легендой.
Мне иногда очень хочется домой, но
