Батюшка надел краповый берет войск спецназначения.
Мне никто особо не обрадовался, я тут был лишний. Как всегда. Словно меня и не «приняли в игру». Правда, капитан, против обыкновения, пожал руку и даже выдавил нечто вроде кривой улыбки… Чернецкому я показал глазами на батюшку. Летчик пожал плечами:
– Говорят, он пришел к спецам уже в берете и что-то им сказал. А те уступили ему место и дали пулемет. А я подумал, что двадцать-тридцать кило для нас не критичны, зато Божьим словом и пулеметом можно сделать много хорошего.
– А что полковник?..
– Да он как увидел батюшку в этом образе, только и брякнул – ну, здрасьте, отец Варлорд. А отец Варлорд ему и говорит: там, в пещере, чертово отродье, его крошить – самое богоугодное дело, поэтому я здесь… И что Газину ответить? Как он попа выгонит, если тут все добровольцы, а главное, нас здесь нет и быть не может и ничего не происходит? Но, знаете, мне кажется, он даже малость повеселел…
Поднялся и ушел в сторону каньона вертолет спецназа, назначенный спасательным. Пора начинать. Полковник открыл было рот – и осекся. Он глядел через мое плечо, и выражение лица у него было сложное.
Со стороны города к нам шел Тунгус.
Великий вождь, облаченный в парадную тогу, небрежно помахивал «маршальским жезлом». Смотрелся беззаботным, словно на прогулку собрался. И никаких признаков болезненного состояния. Рослый пятидесятилетний красавец, запрограммированный природой на долгую счастливую жизнь, а земная медицина даст ему еще под сотню лет форы. Конечно, если отобьем вакцину у термитов и та окажется рабочей. Впрочем, не верю я, что вождь умрет, если заразится. Помучается, но выкарабкается.
Земляне изобразили приветственные жесты, кому какие положено, а мы с полковником, обозначив взгляд в глаза вождю, уставились друг на друга и сунули в рот по зубочистке: говори с нами, о великий, мы все внимание.
– Давно хотел полетать, – сказал великий. – Самое время.
Полковник несколько раз моргнул, нервно прожевал зубочистку и чуть не проглотил ее. На его лице я прочел замешательство и мольбу о помощи. Он откровенно не понимал, как дальше себя вести.
– Друзья мои, давайте говорить, как принято у вас, – разрешил вождь. – Нет времени для церемоний. А ты молчи. И ты. И ты тоже.
Жезл указал на Петровичева, Акопова и Билалова. Экипажи и стрелков вождь просто не рассматривал, да те и не рвались в собеседники.
– Господин великий вождь, разрешите обратиться к товарищу полковнику? – ляпнул Петровичев, взяв под козырек.
Господин великий вождь гавкнул на капитана так, что тот едва не упал.
Местный смех в исполнении Тунгуса, с его необъятной грудной клеткой, достигает на полной громкости уровня сенбернара.
Не знаю, что уж там напереводил вождю транслятор, может, с титулами намудрил. Или сама ситуация его рассмешила.
– Иди лезь на свою вышку, – разрешил вождь. – Начальник тебя отпускает.
Полковник кивнул, Петровичев поспешно удалился. Поднял руку Чернецкий, но спросить ничего не успел.
– Этот с нами не идет, – вождь ткнул жезлом в одного из спецназовцев, на вид самого молодого.
Чернецкий опустил руку. А вождь уставился на нашего аэромобильного тактического попа.
Кто такие священники, Тунгус знает, но зачем они русским, понимает с трудом. Я уже хотел ему объяснить, что тут делает святой отец в краповом берете, когда вождь сделал выводы. Наверное, по красным крестам на обвесе.
– А ты, оказывается, боевой шаман!
– Могу и это, – с достоинством ответил батюшка.
– Одобряю. Еще вопросы будут?
Не дожидаясь, будут ли, вождь зашел внутрь карты и начал осматриваться. Билалов почтительно молчал.
Капсула лежала, привалившись боком к куче обломков неясного происхождения, до того заросших пылью и грязью, что даже форму их установить толком не получилось. Тем более разведка теперь очень берегла свои дроны. Некоторые предметы были явно металлическими – больше ничего не удалось понять.
– Вот же воришки, – произнес вождь задумчиво, почти ласково. – Жаль, не хватит времени… Не так все надо делать, конечно… Но как-нибудь потом вы придумаете способ обездвижить этих тварей или распугать. И тогда мы в их хозяйстве покопаемся спокойно.
– Всех перетравим, – заверил полковник.
– Травить не надо, – сказал вождь строго. – У себя дома трави.
– Виноват… А что там может быть такое в этой куче?
– Думаю, по большей части наследие предков, – непонятно ответил вождь.
– Я имею в виду – оно не загорится?
Не взорвется такое-сякое от случайного выстрела?
– Да откуда мне знать.
Можете представить земного политика, который вам скажет «откуда мне знать»?
– Кто идет со мной к этой штуке?
Ишь ты как. «Со мной», значит.
Чернецкий толкнул локтем Шурика, тот церемонно поклонился.
– Увеличить, – приказал вождь Билалову.
Геолог послушно что-то подкрутил в проекторе, карта начала расти, люди подались назад.
– Довольно. Воины, ко мне. Расстановочку сделаем.
Транслятор именно так перевел: «расстановочку сделаем», будто речь шла о семейной психологии. Я услышал немного другое и сказал бы «попробуем боевое построение», но это все контекст, а вождь на самом деле употребил слова из простого бытового языка. Боевым жаргоном тут и не пахло.
Тунгус выстроил тупой клин с собой во главе спиной к капсуле. Остался недоволен, не хватало ему четвертого бойца для симметрии. Немного передвинул стрелков, каждого быстро вполголоса проинструктировал. Вышел из карты и бросил полковнику:
– Надеюсь, ты понимаешь, зачем они нужны.
– Главное – они понимают, – обнадежил полковник.
– Они?.. С чего ты взял?
– Они знают свою задачу – прикрывать огнем тех, кто достанет из капсулы вакцину. Если надо – прикрывать до конца.
– А, ну тогда да. Я просто должен был тебя предупредить, что они, скорее всего, умрут, это ведь твои люди.
Полковник смотрел на вождя, не отводя взгляда.
– Если я не вернусь, будешь вести дела с Унгасаном, – сказал Тунгус. – И самое большее через три года первая группа наших учеников должна отправиться в Россию. Мы не можем ждать. И вы не можете. Мы вам нужны. Вы сами не знаете, как мы вам нужны. Чтобы стать им-пе-ри-я – мало думать, как империя. Надо делать, как империя. А вы хорошо думаете, но плохо делаете. Мы вам поможем научиться. Удачи, друг.
И несколько театрально – с непривычки – сунул полковнику руку.
Я думал, тот ее сейчас поцелует.
По-моему, Газин вообще дышать начал, только когда вождь повернулся к нему спиной.
Мне Тунгус бросил, проходя мимо:
– А ты не будь, как вы говорите, и-ди-о-том. Я правильно сказал?
– Ты делаешь большие успехи в языке, друг мой.
Тунгус вдруг остановился и буркнул под нос:
– Как странно. Ты очень хочешь пойти со мной – и не можешь. Почему? В прошлый раз ты просто шел и ни в чем не сомневался.
– Тогда была боевая тревога, и я случайно попал с тобой на битву. А сейчас… Мне по долгу службы запрещено воевать. Меня так научили, это
