Но и без вина стан не мог угомониться даже глубокой ночью. Двойные и тройные дозоры охраняли и полученное, и еще не досчитанное. Зарю встречали с тревогой, прикрытой смехом: казалось, сокровище растает вместе с темнотой, как сон, и на рассвете окажется, что под ивами ничего нет, кроме песка и рыбьих костей. Но все оказалось на месте, и с рассветом заспанные греки и бояре вновь принялись за подсчет и дележ.
На второй день Ингвар смотрел на золото уже с досадой, а на третий – с ненавистью. У него болели глаза от блеска сокровищ – дни выдались по обыкновению ясные, солнце так играло в гладких боках чаш и блюд, что Ингвар почти слышал его ликующий смех. Соратники вокруг него моргали такими же покрасневшими глазами. Колояр и Соломир не выпускали из рук свитки бересты, усердно царапая – чего сколько и почем. Синай сидел рядом на песке с «сарацинской дощечкой», занимаясь подсчетами. Вздумай Хельги уехать и увезти его, пришлось бы положиться только на греческих асикритов. Но Хельги был не так глуп, чтобы с досады отказаться от своей доли выкупа.
Но было ради чего терпеть. Сидя над грудой золота, будто дракон Фафнир, Ингвар всем существом ощущал: в его судьбе наконец-то свершился благоприятный перелом. Он слишком долго ждал этого дня, чтобы вот так сразу поверить в его приход, но за время подсчета сокровищ постепенно осознал, чего же добился. Золото важно и само по себе: в нем заключена удача, и чем больше человек, род или страна имеют золота, тем весомее удача. На северной родине его предков воины, раздобыв золото за морями, просто закапывают его в землю, чтобы навек привязать удачу к своим владениям. И теперь он добился этого для руси. Подвластной ему руси и того края, где она уже прочно обосновалась. Его успех прочно привяжет имя «Русь» к бывшей земле полян.
Когда четыре года назад он захватил киевский стол – это был не конец и не победа, а лишь первый шаг. Тогда он лишь расчистил поле для посева. Четыре года он бился за достойное место среди правителей. И вот сейчас по-настоящему чего-то достиг. Это греческое золото было лишь зримым выражением того, что теперь он обладает удачей и уважением. Вслед за выкупом греки поднесут ему договор о дружбе и торговле, и вот тогда он, третий сын Сванхейд, станет равным всем конунгам, князьям, каганам и цесарям. И положит начало роду, что прогремит в веках. Точно как предсказала Сванхейд.
А золото что? Сам Ингвар, с его дружинными привычками, по-прежнему готов был есть из деревянной миски, из котла, да хоть из собственного шлема, если придется…
На четвертый день, когда подсчет был почти закончен, в русский стан приехали печенеги. Оба брата – Ильбуга с Едигаром, и с ними их приближенные, старейшины уругов. Вид у всех был надменный и недовольный. С явной неохотой Ильбуга сошел с коня и уселся на белую узорную кошму, расстеленную его приближенными в тени ив. Ингвар приглашал его в шатер – большой греческий шатер давал возможность принять с удобством немало гостей, – но печенег отказался, желая, чтобы их разговор слышали все приближенные и дружина.
– К нам приехали греки и сказали, будто ты, князь, принял их выкуп и отказался от похода, – начал Ильбуга, – но я не мог поверить этим лживым собакам.
– Я думаю, они и к вам приехали не с пустыми руками, – ответил Ингвар. Зная, что предстоит ссора, он держался замкнуто и надменно. – Ведь и тебе они предложили недурной выкуп: немало гривен серебра на каждую уздечку… или седло, как вы считаете людей?
– Седла и уздечки украшают лошадь. – Ильбуга гневно взирал на него узковатыми глазами из-под высокой шапки с волчьей опушкой. – А благородного мужа украшает честь и умение держать слово.
– Мы пошли на греков ради заключения мира и получения выкупа. Этого мы и достигли. Нам незачем продолжать поход.
– Мы намеревались взять выкуп под стенами Царьграда! Золото, шелка и девки! Ты обещал мне это или забыл?
– Шелка и золото вы получите от греков, когда условитесь с ними. А девок на свою долю купите каких хотите. Боги были за нас – нам не пришлось ездить ради всего этого до самого Царьграда.
– Ты готов променять славу на золото?
– Золото заключает в себе славу. И оно не меньше блестит от того, что за него не пришлось в этот раз платить кровью. Но если ты желаешь получить добычу и славу с боем, то откажись от выкупа. Ты вправе сам решать, куда пойдет твое войско. Я тебе не указ.
– Ты отказываешься от нашего союза? – Ильбуга упер ладони в колени, приняв вызывающий вид. – Твои слова, когда мы встречались прошлым летом на Днепре у брода и заключали уговор, стоили не больше песьего лая?
– Зачем нам отказываться от союза, когда он принес такие плоды? – Ингвар указал на мешки под пологом своего шатра. – Я обещал себе, своим людям и тебе, что пойду на греков и получу с них то, что мне нужно. Если они дают мне все это без войны, войну затеет только глупец.
– Сколь бы ни были мы доблестны, удача в бою – в руках богов, – добавил Мистина. – И сколько бы жертв мы ни принесли, нам остается лишь надеяться, что боги их приняли и ответят добром. Мы уверены: предложенный нам мир и есть ответ наших богов. Зачем идти им наперекор?
– Так решил я, мои бояре и моя дружина, – кивнул Ингвар. – Вам предлагают вашу долю выкупа, и вы не можете сказать, что сходили на Дунай напрасно. Ты тоже привезешь в свои кочевья серебро, золото и шелка. А если тебе нужна слава – не мне тебя учить, как ее добывают. Весь белый свет открыт перед твоими всадниками. И не моя будет вина, если мы не расстанемся друзьями.
– Ты прав в одном! – Ильбуга вскочил на ноги и негодующе встряхнул плетью. – Я не нуждаюсь в твоих указках, чтобы взять добычу и славу! Ты обманул меня, нарушил наш уговор, и ты еще услышишь обо мне!
Не прощаясь, он обернулся к своему коню и вскочил в седло. Ингвар и
