– Я тебя не понимаю, – с возрастающей тревогой сказала Эльга.
– И не нужно. – Хельги наклонился и поцеловал ее в лоб, потом в щеку, сильно и бережно прижал к себе, будто хотел наполнить теплом своей братской любви про запас. – Поймешь потом, когда… когда судьба даст знак, что срок настал.
С этими словами он выпустил ее из объятий и пошел к сходням. Все его люди уже сидели на веслах. Оружничий подал ему толстый плащ – дул студеный ветер, небо хмурилось, обещая новый снегопад. Скутар отошел, но Эльга еще долго стояла под ветром первозимья, глядя, как удаляется красное пятнышко его хазарской шапки.
Не сегодня завтра и ей пора будет ехать в другую сторону – вверх по Днепру, в Вышгород, который она объявила отныне своим стольным городом. И об этом Эльга думала почти с удовольствием. Все последние события сделали для нее Киев пустым и чужим.
* * *Когда впереди показался Витичев, Мистина едва поверил своим глазам. Это место он знал очень хорошо: здесь жила половина большой дружины, и всякое лето он сам бывал тут не по разу. И как раньше – каких-то полгода назад – русам мерещился во снах чудный Царьград с солнечно-золотыми крышами, так теперь куда большим чудом казался Витичев – этот знакомый высокий холм в желто-зеленой траве, на нем частокол с боевым ходом, дружинные избы под кровлями из сухого тростника и грязно-желтой соломы. Для иных отроков «большой дружины» это и был единственный дом. Не верилось, что дошли. Что это не сон и не мечта.
До Киева отсюда всего два перехода. От этих мест Мистина знал уже каждый поворот, каждый из больших и малых островов на Днепре. Руку протяни, и вот он, стольный город!
Серые срубные стены приближались с каждым взмахом весел, и замирало сердце. Уж в Витичеве точно знают о киевских делах. Еще немного – и он будет все знать.
Мистина шел на передней лодье под своим стягом, и Дежень, остававшийся на время похода в Витичеве старшим, должен был его узнать. Как и Тормара – витичевского боярина, шедшего сразу за ним.
На боевом ходу толпился народ.
– Йотуна мать, откуда там столько? – охнул первым Альв, сидевший у руля лицом к городу.
– Будто хазар ждут! – добавил Кручина, обернувшись.
И правда: боевой ход был плотно забит людьми. Мистина пристально вглядывался, хотя с такого расстояния еще нельзя было никого узнать.
Кто там – в Витичеве? Кто сейчас держит южные подступы к стольному городу? Не зная, что за последние месяцы случилось в Киеве, предполагать можно было разное…
И едва каждый успел задать себе этот вопрос, как ворота стали открываться.
– Синий стяг! – вырвалось у Мистины, когда глаз зацепил перед воротами синее пятнышко. – Йотун меня ешь, там Хельги!
Мистина невольно прикинул, какие приказы отдавать, если окажется, что Хельги намерен встречать их не хлебом-солью. Но тут же опомнился: силы слишком неравны, чтобы краснорожий вздумал задираться, даже прячась за стенами.
Когда воеводская лодья подошла к причалу, там Мистину уже встречали. Хельги, в роскошном кафтане и в шапке красного шелка, ждал под стягом, в оружении телохранителей, и бросался в глаза издалека среди белых кафтанов своих людей. Возле него стоял Дежень, невысокий жилистый мужик лет сорока, и с тревогой поглядывал то на одного из княжеских родичей, то на другого. Его отроки перебросили сходни, Мистина первым сошел на причал – в старом синем кафтане, со старым красным плащом на плечах, в том же, в каком и уезжал. За ним шли его знаменосец и его четверо телохранителей. Все смотрели на вождей, а Мистина и Хельги не сводили глаз друг с друга. На лицах обоих застыли улыбки, больше похожие на оскалы. И выражали они не столько радость, сколько изумление, будто говоря: ах ты, йотунов сын, живой все-таки!
Но положение и свойство обязывали. Уверенным шагом Мистина направился прямо к Хельги, раскинув руки для объятий. В эти первые мгновения встречи он имел немаленькое преимущество: о том, что Хельги выжил и вернулся на Русь, он знал с Протолчи, то есть уже более трех недель. А Хельги до сегодняшнего дня мог надеяться, что его зять и Ингваров побратим, самый острый меч в дружине киевского князя, навек сгинул в Греческом царстве. И то, что Мистина вернулся, да еще привел полтысячи лодий с войском, принесло Хельги такое острое разочарование, что от этого теснило в груди и любезная улыбка деревенела. Еще со стены, увидев на серой шири Днепра сотни и сотни лодий – и не углядеть, где они кончаются, – он понял: войско возвращается и тем кладет тяжелый камень на его надежду. От нее оставался слабый проблеск: что, если сам Свенельдич сгинул? Но и он продержался лишь до того мгновения, как остроглазый Перезван тронул его за рукав и указал на синее пятно кафтана на корме передней лодьи. Хельги только и успел послать отрока за своим лучшим кафтаном, чтобы не ударить перед недругом лицом в грязь. Но, извод его возьми… судя по уверенному виду Мистины, он сам не с пустыми руками пришел и платьем цветным его не пронять. Сейчас не так и важно, сколько точно людей он привел назад и какую добычу привез. И так ясно: у него хватит сил, чтобы положить конец любым притязаниям соперников.
И вот он идет по серым плахам причала – загорелый, как все побывавшие в Греческом царстве, с красной чертой шрама на левой скуле. Ступает сильно и мягко, будто пард, обутый в свои старые «датские» башмаки, избитые о каменистую землю Вифинии…
– Вижу, ты мне рад! – с искренним удовольствием отметил Мистина, обнимая Хельги.
– Ни разу в жизни… так счастлив не был! – Хельги обнял его в ответ, улыбаясь до ушей.
Ну а что же теперь – заплакать, что ли?
– Не ждали ведь уже? – Мистина с наслаждением смотрел ему в глаза, в которых, вопреки улыбке на губах, отражалось острое разочарование и почти горе.
– Ой, Свенельдич, не ждали! – Дежень тоже потянулся обнять рослого воеводу. – Уж думали, все…
– Что в живых меня нет? – Мистина над его плечом подмигнул Хельги.
– Что до весны вестей не будет. Здоров будь, Тормар! – Дежень поклонился главному хозяину Витичева, сошедшему на пристань вслед за Мистиной.
– А вы тут уже и осенние пиры без меня справили?
– Справили. – Дежень покосился на Хельги,
