Я пошаркала растоптанными домашними туфлями, чтобы впустить родственничков, и, открыв, по-старушечьи проворчала:
— А я говорила, чтобы взяли ключи!
— Здравствуйте, госпожа Амэт, — ответили мягким мужским голосом.
Я встретилась взглядом с хмурым Драконом Элроем… и, ни секунды не сомневаясь, захлопнула дверь перед его носом. Образ мужчины в пиджаке за пять с половиной шиллингов и в брюках со стрелками за невыясненную сумму отпечатался в голове.
— Матерь божья!
Помахала руками возле запылавших щек, осенила себя святым знамением и, натянув улыбку, открыла заново. Шеф вопросительно изогнул бровь, намекая, что несколько озадачен.
— Добрый вечер, господин ди Элрой, — с фальшивой бодростью поприветствовала я и показала на пиджак: — Прекрасно выглядите!
— Находите? — вкрадчиво спросил он.
Еще как нахожу! Для дешевки с барахолки вещь сидела по-настоящему прилично, а уж как грандиозно выглядели пуговицы из натурального черного янтаря, мной лично пришитые, словами не передать!
— У него очень красивые пуговицы, — для чего-то заметила я.
— Позволите войти? — кивнул он.
— Конечно. — Я потеснилась в дверях и только тут заметила на полу террасы клетку с драконом.
Элрой же не решил оставить мне Ральфа на постой, пока будет отплясывать вальсы на благотворительном приеме и заливать глаза игристым вином? У меня тут не драконий питомник.
Незваный гость нагнулся за клеткой, и тут в тишине апрельского вечера раздался почти неприличный хруст рвущейся ткани. Согнувшийся Элрой на мгновение замер, а у меня екнуло сердце. Кашлянув, он поднял клетку, повел плечами, словно рукава ему жали под мышками, и перешагнул через порог.
— В гостиную, — неловко переступая с ноги на ногу, задала я направление.
С непроницаемым видом шеф направился в соседнюю комнату с диваном в полоску цвета детской неожиданности, камином и семейным портретом на стене. На картине я выглядела привидением, отец — забулдыгой, сестры — румяными пампушками, а Летиция походила на ведьму. В общем, художник не пожалел вдохновения и не погрешил против истины, но, когда закончил работу и мачеха оценила художественную ценность полотна, мастеру пришлось поменять место жительства.
Хронометр показывал начало седьмого. Солнце давно село, город окутывал сизый вечер, и для гостей благотворительного приема наверняка уже расстелили красную ковровую дорожку.
— А почему вы не на благотворительном вечере? — осторожно уточнила я.
— Я уже подумывал выехать, — шеф водрузил клетку с Ральфом на кофейный столик (Летиция увидела бы — получила бы остановку сердца), — но произошло одно непредвиденное событие.
— Какое? — с вежливой улыбкой поддержала я беседу.
Ну точно! Сейчас заявит, что Ральф приболел и личному стажеру нужно внеурочно нянчиться с вороватой крылатой ящерицей, таскающей блестяшки! Жлоб!
Невольно я осмотрела гостиную на предмет сверкающих побрякушек, но ничего блистательнее канделябра из мельхиора не обнаружила. Пока шарила взглядом по знакомому с детства интерьеру, Элрой сунул руку в клетку с недовольно зашипевшим Ральфом и извлек крупное коричневое яйцо с красными прожилками.
— Что это? — на всякий случай полюбопытствовала я.
— А что вам оно напоминает? — тем же услужливым тоном переспросил Элрой.
— Драконье яйцо… Святые угодники! Ральф снес яйцо?! — округлила я глаза и поправила сползшие на кончик носа очки. — С ума сойти! Поздравляю, господин ди Элрой! Вы скоро станете дедушкой!
— Де… дедушкой? — У того несколько вытянулась физиономия.
— Считаете, вам еще рано?
— Госпожа Амэт, — мягко вымолвил он, — вас в этой ситуации ничего не смущает? Вообще?
— Ну, драконам свойственно размножаться, как любому живому существу… — неуверенно начала я, и он медленно покачал головой, мол, не то, говоришь, прекрасная дева. — Вы не хотели, чтобы Ральф стал матерью?
— Я совершенно точно знаю, что мой дракон просто физически не может стать матерью и снести яйцо. Это противоречит любым законам природы, — с подозрительным терпением пояснил Элрой. — Он самец.
— Ну, может, вас обманули, когда его продавали. Сказали — мальчик, а он — девочка… — предположила я, хотя с первой минуты этого во всех отношениях нелепого разговора понимала причину, по которой Ральф вдруг решил размножиться и одарить любимого хозяина маленьким Ральфенком.
— Нет. Мой дракон был, есть и останется самцом, — жестко опроверг шеф.
Это конец!
Я набрала в грудь побольше воздуха, надеясь, что от избытка кислорода в чрезвычайной ситуации начнет лучше соображать голова, а потом, сама от себя не ожидая, выпалила:
— Он вчера от меня убежал!
— Вот как?
Вжав голову в плечи и зажмурившись, я принялась каяться:
— Ральф стащил подвеску, нас забрали в участок, назначили штраф. Я расстроилась. Еще этот ваш пиджак нервы подпортил! Какую клетку стражи отдали, ту и забрала. Кто же знал, что в ней не Ральф, а чужая самка, готовая снести яйцо?! Я не виновата, честное слово! Все из-за плохого зрения! Вы меня теперь уволите?
В ответ закономерно прозвучала гробовая тишина. Приоткрыла один глаз, чтобы проверить выражение на лице Элроя. Лучше бы продолжала стоять с закрытыми глазами.
— Почему вы молчите? — Сердце сжалось от дурного предчувствия, и до странности истончился голос.
— Потому что впервые в жизни у меня нет слов, — признался шеф.
— Ну, со мной такое постоянно происходит…
— Подозреваю, что со мной теперь такое тоже будет случаться частенько, — пробормотал он. — И что мне с вами делать, госпожа Амэт?
— Понять и простить? — жалобно поглядывая на бессердечного шефа, намекнула я, что очень не хочу оказаться уволенной. — Я немедленно отыщу и верну вам Ральфа! И эту нервную… будущую мать… кому там она принадлежит…
— Тогда идемте. — Элрой вернул яйцо истерично шипящей драконице и ловко закрыл дверцу.
— Куда? — икнула я.
— Исполнять ваш грандиозный план.
Мы загрузились в знакомую карету, уже достаточно привлекшую внимание соседей почти неприлично шикарным для нашей улицы видом. Усевшись, Элрой отчего-то заерзал, словно пиджак