– Итак, Торис, Игорь и Гуен, я прошу поручить вашим людям проверить все откровенно либеральные и либертарианские организации, особенно последние, пусть поищут следы влияния атлантов, – мягко сказал Палач, только никто этой мягкостью не обманулся, приказ есть приказ, каким бы тоном он не произносился. – И если такие следы найдутся…
– Будет сделано, Повелитель, – наклонил голову князь. – Я также кое-кому поручу создать ту службу, о которой говорил Гуен. Отслеживающую происходящее в среде писателей, музыкантов, киношников и прочих. Чтобы в случае необходимости подрезать крылышки некоторым «творцам», описывающим и показывающим всякую мерзость.
– У вас есть кому?
– Да, причем это тоже творческие люди из стремящихся к небу, а не к корыту. Я, как вы знаете, издавна вращаюсь в неформальной среде, там талантов хватает. Настоящих, а не очередных Малевичей и Церетелли.
– Хорошо, поручайте, – кивнул Палач. – Что ж, в первом приближении задачи определены. Кстати, – вспомнил он, – новой информации от майора Алексеева не поступало?
– Нет, причем Афанасий не смог переместиться даже в разрушенный мир, где группа уже была. Похоже, кто-то очень сильный перекрыл дорогу. Попробуйте вы, Повелитель.
– Перекрыл? – удивился Палач. – Одну минуту…
Он на мгновение исчез, но тут же снова появился. Некоторое время молча стоял, а затем устало сел на стул и негромко сказал с озадаченным видом:
– Вы правы, дорога перекрыта… Даже для меня… Прорваться не получилось ни в один из параллельных миров вообще…
– Это на кого же Алексеев такого натолкнулся? – изумился Игорь. – Похоже, на сверхсущность, не менее. Или на Контроль.
– Понятия не имею… – развел руками Плетущий. – Но мне все это очень не нравится…
9
У окна, хмуро глядя на прекрасно видные с тридцатого этажа черные «деревья», на шипах которых корчились тысячи людей, стоял одетый в просто выглядящий, но явно очень дорогой костюм, подтянутый мужчина лет пятидесяти. Его возраст выдавали разве что седые виски. В роскошной, со вкусом обставленной гостиной за его спиной расположились в удобных кожаных креслах еще трое похожих на него господ, не менее дорого одетых.
– И не надоело вам, Джордж, смотреть на наших драгоценных шефов? – с иронией поинтересовался один из них, крупный блондин с жестким лицом, словно топором вырубленным.
– Нет, Майкл, до шефов мне дела нет, – ответил упомянутый. – Я думаю, как бы самому там не оказаться…
– Избави Господь! – содрогнулся тот.
– А можем…
– Вы правы, вполне можем, – кивнул третий из собеседников, полностью лысый крепыш среднего роста с не запоминающимся лицом. – Вы, как вижу, поняли критерии, которыми руководствуется беловолосый?
– Надеюсь, Крис, – задумчиво произнес Джордж. – Надеюсь.
– Ну так просветите нас, – заговорил четвертый, самый молодой на вид, лет тридцати брюнет восточного типа.
– Просвещу, Абдул, просвещу. Дело в том, что наши шефы заигрались, они решили, что они и те, кто стоят за ними, являются высшей властью в мире, но это оказалось не так. Думаю, они сделали что-то такое, что в сферах беловолосого считается преступлением. И получили свое. Проблема в том, что мы не знаем, что именно он считает преступлением, а поэтому, чисто по незнанию, можем пострадать.
– Опять общие слова… – скривился Абдул.
– Ну почему же? – усмехнулся Джордж. – Кое-что ясно. За все, считавшееся преступлением в религиозных заповедях, кроме прелюбодеяния, человека тут же забирают в ад. Особенно за насилие над другим человеком…
– Идиотизм! – раздраженно буркнул Крис. – Христианские бредни!
– Вы можете говорить, что угодно, но сила у него, – пожал плечами Джордж. – И никуда от этого не деться, придется учитывать в раскладах. Могу с уверенностью сказать, что власть больше не в руках людей капитала. И больше никогда в них не окажется, я уверен в этом – новой властью задан курс на построение коммунизма, как ни глупо это звучит.
– О каком коммунизме вы говорите? – с недоумением спросил Абдул. – Пресса шумит о неком горизонтальном обществе! Понять бы, что это еще такое…
– А это, мой дорогой друг, и есть коммунизм, – с ехидной ухмылкой просветил его Джордж. – Только название другое. Сами посудите. Общество без элиты. Общество равных возможностей, действительно равных, а не на словах. Общество справедливости. И главное – общество без денег! Будет реализоваться совсем другой тип обмена услугами и ценностями, и, судя по некоторым оговоркам, этот принцип звучит, как от каждого по способностям, каждому по потребностям!
– И что с того? – с еще большим недоумением посмотрел на него Абдул.
– Ох уж это мне узкоспециализированное образование… – тяжело вздохнул Джордж. – А то, что это основополагающий принцип именно коммунизма! Теперь ясно?
– Да…
– И что делать? – хмуро поинтересовался Майкл. – Мы можем что-нибудь этому противопоставить?
– Боюсь, что нет… – развел руками Джордж. – Наши шефы и их шефы имели куда больше возможностей, чем мы, но где они теперь? А вон там, от боли орут…
И собеседники умолкли, погрузившись в тяжелые размышления. Этим вечером в Нью-Йорке, недалеко от центральной площади, превращенной беловолосым в лобное место, собрались руководители второго звена из структур, тайно правивших миром до последнего времени. Причем их сотрудники хорошо понимали, что на самом деле за ними стоит кто-то еще, и очень сильный, но никогда даже не заговаривали об этом, опасаясь привлекать к себе не нужное им внимание начальства, поскольку люди в этих структурах работали исключительно здравомыслящие, четко знающие, с какой стороны у бутерброда масло.
Появление беловолосого и устроенный им передел основ настолько потрясли этих здравомыслящих людей, что они несколько дней не выходили на работу, что ранее было для них непредставимо. А уж то, что все их начальство в полном составе оказалось на шипах черных деревьев, удивило сотрудников еще больше – никогда до сих пор ни один из них не пострадал и не был наказан, какие бы страшные преступления он ни совершал. Впрочем, слова «преступление» в лексиконе этих почтенных дам и господ не было, они использовали эвфемизмы, например, называли полное уничтожение населения какого-нибудь городка на Донбассе или в Сирии очисткой от нежелательных элементов. А на то, что среди этих «элементов» хватало женщин и детей, почтенным дамам и господам было плевать с высокого потолка. Тем более что сами они не убивали, нет, что вы, они всего лишь разрабатывали операции и меры воздействия, поэтому искренне считали себя очень высокоморальными, а некоторые даже высокодуховными людьми.
Такой вот странный парадокс – убийцы полагали, что они чуть ли не святые, и искренне возмущались, когда их наказывали за содеянное. Странная американская поговорка «Ничего личного, это всего лишь бизнес» в действии. И никого на «просвещенном» Западе не волновало, что этот «бизнес» мог заключаться в убийстве детей и изготовлении из них консервов для людоедов. Бизнес же! Святое! Человек деньги зарабатывает! Поэтому до дам
