– Северяне, уроды! Все расхреначили, – Воеводин кивнул на разбитые прилавки.
– А мы че, лучше? – усмехнулся Псарев. – Так же трясли магазины.
Отряд разделился. Сталкеры разошлись по торговому залу. Полчаса они рылись в мусоре, переворачивали опрокинутые прилавки. Больше всего пользы отряду принесли Соня и Алиса. Они догадались, как пробраться на склад. Туда вела неприметная дверь в дальнем конце зала. Там девушки нашли лыжные палки, а также несколько пар кроссовок с шипами.
– Круто! Супер! – Денис с восторгом разглядывал собранное добро.
– Че? Ты спятил, Дэн?! – Соня не разделяла восторга Воеводина. – Какой, блин, толк от кроссовок?!
В ответ сталкер достал боевой нож и принялся кромсать бутсы. Игнат догадался, что хочет сделать командир, и одобрительно улыбнулся. Бойцова с ужасом смотрела на странные манипуляции Воеводина.
– Ты совсем охренел? Ты ж их в труху… В труху! – ужасалась девушка. – Раньше хоть на ноги надеть можно было… Одна подошва осталась! На фиг она тебе?!
Денис закончил истязание левой бутсы. Взял шипованную подошву и тщательно примотал ее веревкой к сапогу.
– Все просто, – усмехнулся он и приступил к истязанию второго кроссовка.
Тут и остальные сталкеры сообразили, что к чему, выхватили ножи и взялись за бутсы. Десять минут спустя все мужчины обзавелись подошвами, более пригодными для прогулок по льду. Также каждому сталкеру досталось по лыжной палке.
– Мы теперь – сборная по биатлону, гы-ы! – расхохотался Игнат.
– Может, боевые инвалиды? – хмыкнула Соня.
– Да. Толково, – вынужден был признать Савелий Игоревич, убедившись, что новые подошвы держатся на сапогах крепко, а палки дают дополнительную точку опоры. – А как же дамы?
– Будут держаться за мужиков.
Других идей ни у кого не возникло. В итоге Алиса шла, держась за плечо Игната, Соня – с Димой, а Диана – с Эдуардом.
Отряд вернулся под арку, где остался дежурить Федор. Для него тоже захватили лыжные палки. А вот шиповок на Царя не хватило.
– Ну, зашибись! – Федор не на шутку обиделся. – Че за фигня?!
– Зато тебе две палки, а не одна, – Воеводин оборвал товарища, сунув палки ему в руки.
Оставалось решить, что делать с ящиками. Денис предлагал бросить их, но капитан Гаврилов отказался наотрез. Он был твердо уверен, что контейнеры им пригодятся. В итоге ящики поручили Диме и Соне. Они должны были тянуть их за собой на веревке.
– Ты Самосвал – вот и вези, – съехидничал Федор.
Парень проглотил обиду.
А вот Бойцова молчать не стала. Она коротко замахнулась и врезала Романову кулаком под дых. Царь переломился пополам, закашлялся.
– Сонька… Твою дивизию… Ты охренела? – простонал он, жадно хватая ртом воздух.
– Значит, так. Он. Не. Самосвал, – зарычала девушка, надвигаясь на Федора. – Он – мой парень. И я. Не позволю. Его. Оскорблять. Усек?
Но прежде, чем Романов успел что-то ответить, Дима повернулся к Соне и сказал строго:
– Я как-нибудь сам разберусь, лады?
Потом обратился к Федору:
– Самосвалом не называй. Даже «Митей» можно. Самосвалом – нет. А то сам ящики потащишь.
– И кто ж меня заставит? – осклабился Романов.
– Я, – рявкнул Воеводин. – Я заставлю. А Димон прав, не фиг дразниться.
Соня ничего не сказала, но в глубине души аплодировала.
«А гриб-то вырос, – подумала девушка. – Молодец, Димка. Растет».
Отряд двинулся дальше по проспекту Непокоренных.
Даже с помощью лыжных палок передвигались они медленно. Ноги разъезжались. Везде, куда хватало глаз, лежал сплошной слой льда. Впереди показался перелесок, примыкавший к Пискаревскому кладбищу. До цели оставалось совсем немного.
И тут за спиной сталкеров раздался оглушительный грохот.
От неожиданности все резко развернулись… В итоге удержаться на ногах смог только Денис. Остальные посыпались, как горох. Кто-то ушиб пятую точку, кто-то – бок. Меньше всех повезло Диме, он растянулся на льду во весь рост, даже выронил ружье. Раздался взрыв ругани. Матерился даже Самохвалов, от которого редко можно было услышать хоть одно грубое слово.
С немалым трудом, опираясь на лыжные палки, сталкеры снова поднялись на ноги.
Их глазам предстало пугающее зрелище. Огромная ветка дерева, сплошь покрытая льдом, рухнула на ржавый остов автомобиля, похоронив его под собой.
– Че это она? – пробормотал Гаврилов, озадаченно глядя на мешанину из льда, древесины и железа.
– У-у… А вот теперь реально жопа, мужики. Сучья ломаться начали, сука, – в первый раз в голосе Воеводина зазвучала неприкрытая тревога.
– Немудрено. Столько льда на них налипло… – Соня с опаской поглядывала на другие деревья, похожие на декорации к какому-то странному спектаклю. На каждой веточке блестела маленькая ледышка. Пока отряд шел ровно посередине проспекта, ветки им не угрожали. Но впереди ждало кладбище, заросшее деревьями…
– Ходу! – скомандовал Денис, и сталкеры двинулись дальше.
Не прошло и пяти минут, как из глубины городской застройки раздался еще один такой же «взрыв», потом еще, еще… Ледяной дождь превратил руины Петербурга в смертельную ловушку.
Глава двадцать третья
ВЕГАНЦЫ
Через двенадцать часов после начала войны,
площадь Мужества
Данила в полной мере ощутил на своей шкуре все прелести пребывания на «Даче». Так северяне называли каторгу. Располагалось это чудесное место в оборотных тупиках за Площадью Мужества. Станция, много лет служившая конечной для изолированного отрезка, имела разветвленное путевое развитие. При желании в туннелях можно было проводить военные парады. Но парады в Северной Конфедерации не устраивали. Зато имелись в наличии правонарушители разного уровня, от мелких воришек, до матерых рецидивистов. Здесь их ждал тяжкий труд, затрещины и зуботычины от охраны. Немногим удавалось отмотать срок каторги до конца.
Мнимый караванщик терпел издевательства долго. Целых двадцать часов. А потом один из охранников имел неосторожность повернуться к нему спиной. Реакция каторжника была молниеносной.
Бросок, болевой прием – и вот уже обмякшее тело охранника оказалось в руках Данилы. Автомат и нож – тоже.
– Всем стоять! – зарычал арестант, приставив острие клинка к горлу караульного. Автомат Данила забросил за спину, чтоб не мешался. Остальные «дачники» прыснули кто куда. Трое охранников вскинули было оружие, но применить его не решились.
Прикрываясь пленником как живым щитом, Данила добрался с «Дачи» на станцию, оторвавшись от преследователей. Караульные допустили явную оплошность, не успев поднять тревогу. Беглецу это было только на руку. Дальше все должны были решить скорость и наглость. Оставив тело в туннеле, Данила ловко взобрался на платформу.
Там проходило занятие для ополченцев. Инструктор, опытный боец, преподавал гражданским азы рукопашного боя. Оружия ни у кого заметно не было.
Рывок – и вот Данила уже рядом с люком, ведущим на лестницу. А там – служебный выход в город. Из люка, к огромному счастью беглеца, как раз вылезал громила-сержант, который два дня назад притащил в метро их с Игнатом. Чувствовал он себя неважно, держался за живот и матерился сквозь зубы.
После пинка, которым наградил своего обидчика Пес, сержант сначала долго приходил в себя, потом, добравшись до наблюдательного поста, в самых ярких выражениях докладывал Морозу, что случилось на площади. После этого он еще
