– Спасибо!
– Я и больше бы сделал…
Рамон замялся, словно хотел что-то сказать, но не решался. Я протянула руку, нашарила его пальцы и крепко сжала. Муж сглотнул… и вдруг выдохнул:
– Вета… не оставляй меня, пожалуйста. Никогда.
Я настолько не ожидала услышать эти слова, что повернула голову и наткнулась, словно на факел, на горящий взгляд черных глаз. Так смотрят… Ох. Такие взгляды только в романах и встречаются. Когда ты – самое ценное для человека, выше неба и больше жизни.
Я едва не подавилась слюной.
– Рамон…
– Не надо, Вета. Не говори пока ничего. Оставь мне хотя бы надежду.
Это было несложно.
– Воды дать?
Пить тут же захотелось до ужаса, и я прикрыла глаза. Рамон, словно заправская сиделка, подхватил меня, поднес кубок и помог напиться, а потом опустил на подушки.
Глаза словно сами собой закрывались. Кровопотеря, да…
* * *Рамон смотрел на спящую девушку и переводил дыхание, не замечая, что в пальцах смялся серебряный кубок.
Вот он и сказал это. И мир не рухнул. Или?.. Сейчас еще рано судить об этом. Но Вета уже не оттолкнула его, и это хорошо. Когда же она стала ему необходима?
Когда смотрела зло и испуганно на месте дуэли?
Когда дерзила в глаза?
Когда дала пощечину?
Когда лечила людей у него на глазах, не считаясь ни с чем?
Когда?
Рамон и сам не понимал этого. Но твердо знал одно: когда вчера он увидел Ветану с кинжалом в груди, в нем оборвалось сердце. Трепыхнулось, грозя замереть навсегда, и видит небо, он бы там и умер. Без нее жизни просто нет. В юности он клялся никогда не любить и не доверять. Судьба посмеялась, иначе и не скажешь.
Он не умеет говорить красивых речей, не умеет стоять на коленях, не умеет писать стихи, преклоняясь перед платками своей возлюбленной. Он просто воин и маг, раденорское пугало, которым кто-то тоже обязан быть, и не самый лучший человек. Такой, какой есть.
И без нее…
Вета ворвалась в его жизнь веселым ветром, и пламя вспыхнуло, пожирая остатки затхлости и тоски. Если сейчас она уйдет, он просто потухнет. Без нее ему незачем жить.
И – нет.
Он не покончит жизнь самоубийством, не станет пренебрегать своими обязанностями, он будет жить долго и даже сделает наследника. Только вот… Бывает так, что люди, стоя на пороге смерти, поражают всех силой своей души. А бывает и иначе – когда человек в полном расцвете сил, а душа у него умерла. Как-то будет у самого герцога?
Рамон не знал. Все сейчас зависело от девушки, лежащей на кровати. Пусть она решает за них обоих, это ее право. А он… Он просто примет ее выбор. Любой выбор.
Герцог Моринар решительно вернулся в кресло, подобрал томик, и на этот раз у книги даже иногда перелистывались страницы. На душе у мужчины определенно стало светлее.
* * *Второй раз я пришла в себя уже днем. Рамон по-прежнему сидел в кресле неподалеку. Интересно, он и спал в нем тоже?
Пришлось кашлянуть еще раз.
– Добрый день? – отреагировал уже спокойнее супруг.
– Надеюсь, – честно призналась я.
– Лекарь был около часа назад, сказал, что опасность миновала, но теперь тебе надо усиленно питаться и восстанавливать кровь.
Я кивнула:
– А искупаться можно?
– Купаться пока нельзя, но я позову служанок. Хотя бы пот стереть, – ответил Рамон.
– Пожалуйста, – попросила я.
Чувствовала себя грязной, усталой и вообще… Больно.
Долго ждать служанок не пришлось. Вошли, защебетали, помогли мне обтереться мокрыми губками, переодели, не потревожив повязку… И оставили наедине с подносом вкусностей. Я облизнулась, почувствовав зверский голод, и вцепилась зубами в кусок мяса, по счастью, уже мелко нарезанного. Ум-м…
Рамон появился, когда я доела все, что мне принесли, и лениво потягивала из стакана гранатовый сок. Вкусно…
– Приказать что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
У меня был выбор: или поговорить сейчас, или затянуть. Только вот такие разговоры лучше не откладывать. И я кивнула Рамону на кресло рядом с кроватью.
– Поговорим?
– Да.
Рамон решительно развернул кресло так, чтобы мы могли видеть глаза друг друга. И я начала первой:
– Просьба не оставлять тебя… Это то, о чем я думаю?
– Да, – ни тени сомнения. – Я хочу, чтобы ты была моей женой. Была рядом со мной, с нашими детьми. Чтобы наш брак был настоящим. Я не понимал, пока едва не потерял тебя, а потом… Могло стать поздно. Сегодня нас могло уже не быть. Я… я знаю, что не лучший человек, знаю, что не могу дать тебе многое, но…
Я подняла руку.
Не стоит меня убеждать. Слова сказаны, а мне надо просто их обдумать. Злое дело – любовь. И не хочешь, а так получается. Рамон любит меня или думает, что это любовь. Да, он не лучший человек под этим небом. У него руки по локоть в крови, а то и по плечо. Он убийца на службе Короны, он вперед всего ставит верность Королю и Раденору, он любого уничтожит за предательство… Он никогда не осыплет меня розами. Собственно, у него куча недостатков.
Но… А что я увижу в зеркале?
Недостатков и у меня не меньше. Я слишком хладнокровная и рассудочная, чтобы полюбить так, как пишут в сказках: и умерли они в один день. Я никому и никогда не буду доверять до конца, меня так научили. Я ставлю свою работу вперед всего, я… Такое сокровище, как я, врагам дарить надо. Чтобы искренне раскаялись перед мучительной смертью.
Так, может быть, стоит попробовать найти общий язык? Побывав на пороге смерти, как-то очень быстро понимаешь, что жизнь конечна, а у тебя ни детей, ни плетей… Ничего-то после тебя и не останется, кроме памяти. А хочется большего.
– Ты меня отпустишь, если я попрошу?
– Да.
И ведь Рамон не врал. Было видно, что он готов на все. А раз так…
Вот он сидит передо мной и смотрит. Этот мужчина никогда не будет писать для меня стихов или целовать перчатки. Он не поймет, что такое романтические жесты. Я никогда не объясню ему, что к ногам любимой можно бросить весь мир, да ему и в голову не придет подобная глупость. Что можно осыпать меня с ног до головы розами или подарить соловья, украшенного бриллиантами.
Но он всегда будет рядом. Будет закрывать меня от любой опасности, не ограничивая, по мере возможности, моей свободы, будет рвать любого, кто косо на меня посмотрит, будет делать все для меня и детей… Если
