Иван Сербин
Гилгул
«Who wants to live forever, Forever is our today…»
«Кто хочет жить вечно? Вечность – это наше сегодня…»
Queen «Who wants to live forever».
Вместо пролога
3 МАРТА. ПЯТНИЦА. НОЧЬ
00 часов 12 минут Вишневая «девятка» притормозила у служебного входа Театра сатиры. Сидящий за рулем мужчина откинулся на спинку кресла и, мягко улыбнувшись, сообщил устроившейся рядом молоденькой блондинке:
– Ну вот, еще немного – и мы на месте.
– Здесь? – удивилась девушка, поглядывая в окно.
– Что тебя удивляет, дорогуша? – Мужчина повернулся к спутнице и провел ладонью по ее светлым волосам. – По-моему, это место не похоже на городскую свалку.
– Ты обещал хорошую еду и шампанское… – напомнила девушка, отодвигаясь.
– Я помню, – согласился он, глуша двигатель. – Но, должен тебе заметить, вкусно кормят не только в дорогих ресторанах. Важно только знать, ЧТО это за место и ГДЕ оно. Пойдем. – Мужчина распахнул дверцу и выбрался из салона. Девушка последовала его примеру. Из сада «Аквариум» доносились громкие звуки музыки. Мужчина, не переставая улыбаться, удовлетворенно тряхнул головой.
– Нас ждут, – пробормотал он и, повернувшись к спутнице, добавил: – Прошу. Он первым зашагал к ярко освещенному входу в сад, и девушке ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Мужчина ступал широко и свободно. Его спутнице приходилось бежать, чтобы угнаться за ним. Она запыхалась, но не посмела выказать недовольства.
– Это твои друзья? – только и спросила девушка.
– Лучшие, – сообщил мужчина.
– Но ты заплатил только за себя, – напомнила она. – Трахаюсь я только с тобой. Если захочется еще кому-нибудь, то за отдельную плату.
– Конечно, дорогуша, – кивнул он. Время от времени в речи мужчины проявлялся странный акцент.
– И еще, – торопливо бормотала она, – в групповухе я не участвую.
– Я тоже. Они прошли мимо торговых палаток и шагнули в дрожащие сумерки сада. Асфальтовая дорожка изгибалась, уходя «горбом» к парадному входу Театра Моссовета. Но музыка доносилась от переливающейся неоном кирпичной кафешки.
– Нам туда, – указал мужчина на кафе.
– У вас сегодня праздник?
– Считай, что это туш в честь нашего знакомства. Он посторонился, пропуская спутницу на узенькую, залитую весенними лужами тропинку. Ночью еще подмораживало, и на воде образовались тонкие корочки льда. Девушка послушно пошла вперед. Лед хрустел под ее сапогами. Она то и дело оглядывалась, словно проверяя, не отстал ли спутник. Мужчина шагал за ней и, продолжая улыбаться, смотрел на освещенное окно кафе.
– Это славные люди. Ты им понравишься, – бормотал он, проглатывая твердую «р», отчего речь становилась невнятной. В паре метров от двери кафе девушка еще раз оглянулась, спросила нервно:
– А нам обязательно туда идти? Я… Мне что-то расхотелось есть.
– Пойдем, – поторопил он. В его движениях проявилась странная возбужденная целенаправленность. – Ты им понравишься, дорогуша.
– Послушай, – она остановилась. – Давай лучше поедем к тебе, а? Или, если хочешь, ко мне. Нам никто не помешает. Я живу одна. Он тоже остановился и уставился на нее глазами-плошками, в которых плясали неоновые чертики и зазывающе искрились кристаллики льда. По лицу его пробегали яркие всполохи, отчего оно приобрело довольно зловещий вид.
– Ты не хочешь идти? – спросил мужчина, почти не разжимая губ, и слегка подался вперед. Девушка попятилась. В черных глазах спутника она вдруг разглядела бездну, до самых краев заполненную мертвой пустотой. Внезапно в ее груди проснулся острый болезненный страх. Она чувствовала: сейчас произойдет нечто ужасное. Мужчина шагнул к ней, вытаскивая руку из кармана пальто. В блеклом неоновом отблеске сверкнуло широкое, остро отточенное лезвие ножа.
– Я слышу, слышу, – пробормотал мужчина, обращаясь к кому-то невидимому. – Через восемь месяцев, в ноябре этого года, – произнес он, наступая на девушку и неотрывно глядя ей в глаза, – у тебя должен родиться ребенок. Мальчик. Он появится на свет тяжелобольным, а через тридцать девять лет твой сын может стать одним из самых известных диктаторов двадцатого века. Количество его жертв будет исчисляться миллионами. Я здесь, чтобы предотвратить это.
– Я буду кричать, – прошептала девушка, отступая.
– Это не имеет значения, – произнес мужчина. – Тебе придется умереть.
– Я… – Больше ей ничего не удалось сказать. Она поскользнулась и упала на дорожку. Инстинктивно, пытаясь смягчить падение, девушка раскинула руки, облегчая работу убийце. Серебристый нож вонзился ей в сердце…
12 АПРЕЛЯ, СРЕДА
11 часов 42 минуты Вой сирен плыл по Садовому кольцу. Был он истошен, словно на сотню голосов плакали неведомые пустынные звери. Машины притормаживали, пропуская вперед желтый фургон с красной полосой через весь борт и эмблемой страховой компании «АСКО» на передней двери. Водитель очень торопился. Сидящий рядом с ним фельдшер то и дело оглядывался, проверяя, все ли нормально в салоне. Лицо фельдшера было бледным, на нем отражалась угрюмая сосредоточенность. В пассажирском салоне «Скорой помощи» стояли носилки, на которых под пропитанной кровью простыней «бултыхалось» безвольное тело. Рядом с носилками устроились двое молодых плечистых парней в пятнистой форме, касках, бронежилетах, с автоматами в руках. Третий – усталый, серолицый мужчина лет тридцати пяти, в светлом плаще, мятом костюме и перепачканных грязью туфлях – сидел на корточках у задней двери. На правом рукаве плаща отчетливо выделялись бурые пятна. Руки мужчины покрывала запекшаяся кровь. Фургон быстро одолел участок от Самотеки до Сухаревской площади, перестроился в крайний левый ряд и резко свернул на проспект Мира. Пассажир в штатском судорожно вцепился в носилки. Простыня поползла, открывая взглядам окровавленное тело. Голова раненого болталась из стороны в сторону, глухо ударяясь о металлическое основание носилок. Рука безвольно нависала над полом, можно было увидеть длинные пальцы, исчерченные черной паутиной кровавых дорожек. Шофер машинально посмотрел в зеркальце и увидел белое, тонкое лицо и всклоченные, застывшие в кровавой коросте светлые волосы. На вид раненому можно было дать лет тридцать пять. Один из пятнистых поспешно схватил простыню и накинул ее на раненого. Тем не менее рука лежащего по-прежнему перегораживала половину кузова. Автоматчики
