– Не знаю, – покачал головой Саша.
– Ты просидел с ним целых шесть часов и не понял, сумасшедший он или нет?
– Не «целых», Костя, а «всего» шесть, – не без раздражения парировал Саша. – «Всего», понимаешь? Иногда необходимо полгода напряженнейшей работы только для того, чтобы сказать, болен человек или нет. Здесь же чертовски сложный случай, поверь мне.
– Ладно, чего ты. Не кипятись, – примирительно пробормотал Костя. – Кстати, я позвонил тебе на работу. Сказал, что ты заболел. А хочешь, могу повестку выписать, – предложил Костя. – Официально. Мол, такой-то такой-то привлекается для проведения экспертизы, с числом там, с подписью, с печатью.
– Не надо, – отрубил Саша, застегивая пальто. – Сам разберусь. Ты лучше дай мне почитать материалы на вашего задержанного.
– Легко, – ответил Костя. – Кстати, ты заметил, как он ловко уходил от вопросов, касающихся убийств? – И, когда Саша кивнул утвердительно, добавил: – Завтра с утра заезжай к нам, я тебе пропуск выпишу. Подъедешь?
– Позвоню. – Саша зашагал к лифтовой площадке. На ходу обернулся и сказал громко: – Но рассказывает он интересно. У двери, ведущей на лестницу, Саша вдруг остановился, поманил Костю пальцем. Тот непонимающе мотнул головой:
– Чего?
– Скажи мне, Костя, – спросил Саша. – Нож, которым он убивал женщин… это ведь должен быть очень острый нож?
– Ну да, – кивнул оперативник. – Как бритва. А ты это к чему?..
– Ты вроде говорил, что нож нашли у него в кармане? Или я путаю?
– Нет, не путаешь, – прищурился Костя. – Все правильно. В кармане пальто. Оттуда его и вытащили.
– А что за нож-то?
– Хороший нож. Фирмы «Гербер». Модель «6969». Саша задумался на секунду, затем сказал негромко:
– Информация для сообразительных. У ножа модели «6969» фирмы «Гербер» лезвие не убирается в рукоять. Это охотничий нож. Он продается в комплекте с кожаным чехлом-ножнами для ношения на поясном ремне.
– А ты откуда знаешь? – спросил тихо Костя. Голос его стал плоским и острым, как лист нержавеющей стали. Саша и сам не знал откуда. Читал, наверное, где-то. А может, видел точно такой нож в ларьке или магазине.
– Знаю, Костя. Просто знаю, и все. Арестуй меня за это. – Костя неуверенно усмехнулся. – Так вот. Человек, совершивший эти убийства, не мог носить нож в кармане. При ходьбе лезвие прорезало бы ткань, и нож вывалился бы. Он носил его на поясе, в ножнах. Это тебе для общего сведения. Привет. До завтра. Саша, не дожидаясь ответного «до завтра», толкнул дверь и вышел на лестницу. Получилось очень эффектно.
19 часов 23 минуты Ни с того ни с сего с неба хлынул дождь, густо перемешанный со снегом. Белые жирные хлопья несло вдоль Садового кольца, забивая стекла машин и окна домов. Прохожие морщились, опускали головы, спасаясь от резких ледяных оплеух погоды. Небо стекало на землю по крышам, стенам домов и заборам, по шляпам, зонтам, плащам и курткам, по волосам, лицам и судорожно напряженным спинам. Люди превратились в призраков. Их тусклые тени быстро плыли к подземным переходам, к дверям метро, к спасительному свету магазинов, подъездов и квартир. Выходя из дверей клиники, Саша поднял воротник пальто. У главного входа все еще волновалась жиденькая толпа. Сейчас, в сумерках и под дождем, она заметно поредела. Плакаты убрали, смолкли крики, призывы к самосуду. Люди переминались с ноги на ногу. Кто-то откровенно, не таясь, отогревался водкой, заодно подкармливая и собственную злобу. Не пропадать же… Саша неестественно медленно спустился с крыльца и пошел мимо толпы к забору с калиткой, вглядываясь в лица, стараясь запомнить глаза. У кого-то – переполненные болью, у кого-то – пьяно-мутные, у кого-то – пустые. «Что они здесь делают? – спрашивал Саша сам себя. – Кто-то принес свою боль. Но таких мало. А остальные? Ради чего они здесь? Почему эти люди пришли не на суд, а именно сюда, требуя расправы сейчас же, немедленно? Потрошитель прав? Им нужно мщение, а не правосудие…» Лавируя в толпе, бегущей к метро «Сухаревская», Саша пытался решить про себя, какое же впечатление произвел на него убийца. Логичен, умен, наделен потрясающим даром красноречия и невероятно богатой фантазией. Это вопросов не вызывает. Ни разу не сбился, не запутался в собственном рассказе, не сделал неверных выводов. Все предельно последовательно и чертовски логично. Пожалуй, чересчур эмоционально, но у хорошего рассказчика подобные истории и должны вызывать эмоции. Саша покачал головой. Что можно вынести из сегодняшней беседы? Ни-че-го. Ровным счетом. Он как был на старте, так на нем и остался. Потрошитель с равной долей вероятности может оказаться как сумасшедшим, так и талантливым лжецом. Всего два варианта. Установить верный пока не представляется возможным. «Кстати, – подумал Саша, – надо бы просмотреть Библию. Глупо разговаривать о вечном, не имея за душой ни одного аргумента». У метро он купил пачку сигарет и почти бегом направился к подземелью. Странно, но Саша вдруг стал обращать внимание на спины. Море спин, колышущаяся серая стена, неузнаваемо-безликая. Спины разные – женские и мужские, обтянутые плащевкой и кожей, широкие и узкие, прямые и сутулые. Ни одного лица, только спины. И вдруг из толпы, навстречу, проклюнулся Некто. Он был никакого роста, в промокшем насквозь мышином плаще, обтрепанных брюках и несвежей рубашке. Голову, формой напоминающую редьку, венчала клетчатая, плоская, словно блин, кепка. Скошенный подбородок зарос густой рыжей щетиной.
– Мужик, – туманно обратился к Саше Некто. – Книгами не интересуешься?
– Нет, спасибо, – качнул головой Саша. В этом и заключалась ошибка. Надо было просто пройти мимо. Теперь же Некто не собирался сдаваться.
– Мужик, – заканючил он. – Слышь, мужик, да ты погоди. Я дешево отдам.
– Не надо, спасибо, – Саша отмахнулся, скатываясь по ступеням в метро. Но Некто висел на рукаве с цепкостью бультерьера и тянул свое жалостливо-протяжное: «Мужик, ну, мужик, ну, погоди, да ты посмотри хоть». На ходу он рванул что-то из-под плаща и сунул Саше под нос. Это была древняя книга. Толстая, в жестком, с «мраморными» разводами, переплете. Страницы книги пожелтели от времени. От них тянуло вечностью и тайной. А еще горячим песком пустыни, струящимся между пальцами, сухим восточным ветром и бесцветным солнцем, иссушающим века в пергамент.
– Ты посмотри, – выдохнул Некто заговорщицки и открыл обложку. Книга была не просто в хорошем, а в идеальном состоянии. Словно только вчера из типографии. Если бы не характерная желтизна и хрупкость страниц, то Саша именно так и подумал бы. На первой же странице мелькнуло название, написанное еще с «ятями»: «Благов‹F44860M›‹198›‹F255D›ствованiе».‹F44860M›
– Себе не оставишь – подаришь кому-нибудь, – продолжал бормотать Некто. И с каждой секундой его голос становился все более трезвым. Сглаживалась пьяная слитность «жужжащих» и «шипящих». – Подарок замечательный, – уже совсем четко сказал Некто. – А я дешево отдам, мужик. За два фуфыря, а? Саша посмотрел на собеседника и увидел совершенно трезвые черные глаза. Почему-то эти глаза напугали его. Он замотал головой:
– Нет, спасибо.
– Постой, мужик, погоди, – пьяность в голосе небритого прорезалась с новой силой, но теперь звучала она неубедительно, словно Некто притворялся, зная, что о его притворстве известно всем и каждому. – Ну, за фуфырь, а?
– Не надо, – ответил Саша, устремляясь к стеклянной двери метро.
– Постой, ну на пиво хоть дай. Помираю, мужик. «Помираю» – это было понятно. Принял вчера человек на душу лишнего, с кем не бывает. Саша опустил руку в карман пальто, погремел монетами, попытался на ощупь определить количество денег в кармане. Не определил. Достал все. При виде купюр глаза Некта загорелись плотоядным огнем. Вполне, кстати, натуральным.
– А… Эта… – тянул он, облизывая пересохшие губы. – На парочку, а? А то там… эта… друзья ждут. Саша выдернул из стопки десятирублевую купюру и протянул Некту. Тот озорно и совсем уж непристойно трезво подмигнул ему и сунул книгу.
– Не надо, – Саша попытался вернуть фолиант.
