Потом Озимов вспомнил все, что произошло накануне, и ребенку захотелось выть от вдруг нахлынувшей безысходности. Но страха не было: его не может появиться у человека, который сутки назад ожидал мучительной смерти вместе с родным городом, когда считанные часы отделяли этот мирок жизни от края пропасти, куда Юрьев-Польский начал скатываться по приходу чужака полторы недели назад. Зато мальчиком владело другое чувство, намного более сильное и волнующее. Оно терзало душу и вызывало зуд в руках, ногах, да и во всем теле. Чувство обреченности. Руслан пока не знал, на что обречены дети, но это ясно ощущалось по поведению Черноморова. По его злости, которую он никогда и не прятал. Нечто более ужасное, чем изувеченные войной монстры, ожидает детей в том месте, куда их везут, словно овец на заклание… Откуда мальчику было знать это выражение? Ведь ни религии не осталось в мире, ни овец. Но именно это ощущение и не давало покоя: их забрали, чтобы что-то с ними сделать. Не просто же так эта фура проделала гигантский путь, собирая детей? Мужики во главе с Черноморовым явно не с добрыми намерениями отбирали их у родителей. Но ради чего?
Озимову выяснять это совсем не хотелось. Но как предотвратить неизбежное? Их же все равно доставят на место. Так что же делать?
Кто-то подошел и сел рядом с его койкой, осторожно тронул за плечо.
– Ты спишь? – раздался тонкий голосок Кати Карповой, с которой он познакомился в фургоне.
– Нет, – внезапно охрипшим голосом прошептал Руслан.
– Слушай, что нам делать?
– Позови пацанов Прохоровых, – попросил мальчик. – Разговор есть.
Девочка растворилась в громыхающем нутре фургона. Через минуту рядом с койкой уже стояли четверо: сама Катя, Андрей Прохоров и друзья Руслана – Витя Соломин и Катя Шестакова.
– Вадим с младшими остался, – прошептал Андрей. – Но ты говори, он все узнает от меня.
– Хорошо, – в ответ произнес так же тихо Руслан, – слушайте внимательно, и никому об этом ни слова!
– Я – молчок, – прошептала Катя.
– Железно, – подтвердил Андрей.
– Ты нас знаешь, – за себя и Шестакову сказал Витя.
– Андрюша. Мне надо спросить, – Руслан сначала взглянул на Прохорова.
– Конечно. Давай!
– Вы с братом точно знаете, что папа жив?
– Конечно! – раздался гордый голос мальчика, а потом он уже много тише добавил: – Эти гады убили только наших матерей. А отец с сестрой на охоте были. А матери сказали этому рыжему, что они нас одни воспитывают, что батя погиб давно.
– А он точно придет? Это важно!
– Конечно! – для сына Прохорова это было само собой разумеющимся. – Никаких сомнений! Он – упрямый, и он – охотник! И еще он с Сашкой. С сестрой нашей. Они часто вместе на охоту ходят. Всю округу облазили, много тварей убили. Зато у нас всегда была еда…
– Если придет, то хорошо, – перебил Руслан. – Будем его ждать! Но! – мальчик специально выделил это «но». – Мы не будем просто ждать. Нам тоже надо готовиться.
– Как? – подала голос Катя.
– Смотреть.
– Что? – переспросила вторая Катя.
– Смотреть, – повторил Руслан. – Когда приедем, нам надо будет смотреть по сторонам и запоминать, что увидим вокруг. Есть ли стены? Какие они? Сколько входов? Как закрыты? Сколько охранников? Где они ночуют и где спит Черноморов? А первым делом, ребятки, надо узнать, где живет главарь.
– Главарь? – переспросил Андрей. – А рыжий – не главарь?
– Нет, – мотнул головой Руслан, но этого в темноте никто не заметил. – Главарь всегда всем говорит, что делать. Как наш воевода. А сам главарь всегда сидит дома и ждет. В безока… в безотка… Блин! А! В бе-зо-пас-нос-ти! Если рыжий с нами, то он никакой не главарь.
– Точно? – переспросила Катя. – Когда он убивал маму, папу и братика, то говорил, как главарь. Всем приказы давал. Орал много.
– Главарь, но не самый главный. Он – главарь поменьше.
– Значит, смотреть, слушать, наблюдать и запоминать? – переспросил Андрей с нравоучительной интонацией отца. Тот любил в воспитательных целях повторять эти слова.
– Ага! А когда настанет час… когда придет твой отец… Мы расскажем ему все это.
– Как? – не понял Андрей. – Мы здесь, а он там.
– Ну… – протянул Озимов. – Вот и надо смотреть. Вдруг сбежим. А пока… Смотрим, смотрим и смотрим. Во все глаза. До всех дошло?
– Точно! – хором сказали дети.
Фуру затрясло – гибрид «бульдога с носорогом» сворачивал с шоссе.
– Давайте по местам! – скомандовал мальчик. – Кажись, мы приехали.
Фура остановилась, двери открылись, и трое мужиков с автоматами стали выгонять детишек в прохладный октябрьский вечер. Руслана развязали и довольно грубо подтолкнули к выходу.
Хоть снег и сошел, но влага, скопившаяся в воздухе, продирала до костей. Дети сбились нервозной кучкой и то жались друг к другу от страха, то толкались из-за тесноты.
На улице уже темнело. Где-то недалеко затрещал генератор, и маленькие огоньки вспыхнули, как и в Юрьеве, на стене редкой гирляндой, едва осветившей часть кладки. А сами стены оказались выше, чем в Михайло-Архангельском монастыре. Руслан обернулся и обомлел: на фоне серого неба темными силуэтами высились громады двух высоченных храмов с гораздо большими, чем у церквей Юрьева, куполами. За спинами детей стояли военные прицепы-КУНГи, почти в каждом горел свет. А чуть дальше, у высокой стены находилась широкая яма с блестевшей в свете лампочек водой.
Трое мужиков, что помогали Черноморову, прохаживались с автоматами наперевес рядом с толпой детишек. Самого же рыжего нигде не было видно, наверное, ушел докладывать главному. Что ж, теория Озимова подтверждалась.
Руслан повернулся и оглядел стены. На подмостках у высоких ворот прохаживались две темные фигуры.
– Так, дети, раздеваемся! – крикнул один из конвоиров.
– Что? – послышались робкие голоса детей. – Нет! Мы не будем! Еще чего?! Да пошел ты!
Охраннику пришлось направить на неуправляемую ораву автомат. Дети тут же принялись расстегивать и стягивать с себя грязную, поношенную одежду.
– Снимайте все и кидайте на землю. Больше она вам не понадобится, – орал Свирид. Будто в подтверждение его слов, другие конвоиры подтащили стол, а какой-то незнакомый парнишка лет шестнадцати-семнадцати с отсутствующим стеклянным взглядом принялся носить корзинку за корзинкой и вываливать на стол одежду. Шмотки хоть и оказались старыми, но были явно чище, чем те, что были на детях.
– Теперь все в пруд! – скомандовал тот же охранник. – Он от вас по правую руку.
– Но сейчас же холодно! – увещевали голые дети, пытаясь достучаться до глупых мужиков, но те не слушали.
– А ну, живо! – и охранники начали автоматами сталкивать детей в воду.
Когда пришла очередь Руслана, он прыгнул сам. Хотелось тут же выскочить из этой глиняной ямы, но, видно, их сюда
