На командных мостиках звездолетов Астартес всегда было шумно. Офицеры — люди и постлюди — отдавали приказы, из всех уголков корабля и от остального флота поступали вокс-доклады. Сервиторы, бормоча биомеханическими ртами, извергали потоки данных. В воздухе витали тихие песни всевозможных работающих устройств: шепот модулей охлаждения, нарастающий в темпе писк системных извещений, жужжание шестерней и магнитных лент, пыхтение блоков жизнеобеспечения, пощелкивание световых индикаторов на приборных панелях. Главной же темой, перекрывавшей прочие мелодии в великой симфонии звездолета, была далекая пульсация двигателей — вибрация, что проникала в каждый атом человеческого тела и навсегда поселялась в его костях.
Но и ее заглушало более резкое, настойчивое гудение реакторов сотни доспехов, собранных в тесном пространстве. Сами по себе генераторы были почти бесшумными, но их хор напоминал визг циркулярной пилы, от которого ныли зубы.
Форрикс молча направился в передний ряд. Он хлопал братьев по наплечникам; те оборачивались и, увидев триарха, неохотно уступали дорогу.
Лицо Пертурабо выражало абсолютную, почти безумную сосредоточенность. Но, несмотря на шум вокруг, он заметил приближение кузнеца войны и повернулся к нему.
— Ты явился, Форрикс, — сказал примарх. — Как прошла инспекция?
В центре огромного гололита висело изображение Олимпии и ее спутников. Корабли флотилии снабжения стояли на высоком якоре, обратив к планете бортовые орудия. Под ними, игнорируя угрозу с небес, лениво вращался мир, большую часть которого занимали ступенчатые горные хребты, искаженные и разделенные тектонической активностью. Они казались шеренгами солдат, выполняющих замысловатые строевые упражнения. В низинах плескались маленькие сине-зеленые моря, а по высотным ущельям, схожим с наконечниками стрел, были разбросаны тысячи озер. Наготу Олимпии, ее каменистую кожу песочно-серого и коричневого цветов, прикрывали небольшие участки зелени. На склонах пиков росли редкие леса, а плодородные земли рассекали скалы длинными изумрудными полосами.
Последним из доминирующих цветов был белый: вокруг хребтов вились облака, скручиваясь небольшими вихрями над устремленным ввысь ландшафтом. Снег и лед покрывали высочайшие пики и полюса. Кое-где виднелись бурые пятна над промышленными комплексами, но индустрия еще не успела погубить планету.
Взглянув на нее, Форрикс с глубокой грустью подумал, кем он был, кем стал и о чем сейчас попросит его господин. Единственным ответом на мятеж было кровопролитие.
По бокам от примарха стояли Харкор и Голг, а вокруг них образовалось пустое пространство, будто какой-то невидимый щит не подпускал к ним остальных. Шагнув внутрь, Форрикс ощутил напряжение, исходящее от повелителя.
— По вашему приказу, мой господин, подготовлены и ожидают развертывания семь гранд-батальонов, — доложил кузнец войны. — Все транспорты собраны на десантных палубах «Железной крови», «Великой Мегеры», «Отмщения Птола» и «Железистого деспота».
— Хорошо, — отозвался Пертурабо.
В сине-зеленом свете гололита впадины на его лице казались черными, как у мертвеца. Голубые глаза примарха яростно сверкали, их вечный холод усилился и стал обжигающим.
— Какой у нас план? — спросил легионер, предчувствуя крайне скверный ответ.
— Форрикс, ты знаешь, как я поступлю. Я покажу им, что Пертурабо не прощает непокорности.
— Судя по твоему вопросу, Кидомор, ты не согласен с решением нашего господина, — ехидно вставил Харкор.
— Я предпочитаю не строить догадок, — бросил первый капитан, уставший от этой вечной язвительности.
Лицо Харкора скрывал шлем, но на неприкрытой физиономии Голга застыла алчная ухмылка, которая обеспокоила Форрикса. По происхождению Эразм был ниже двух других членов Трезубца и вел себя соответствующе. За какие прошлые обиды он надеялся отомстить сейчас?
Тщательно следя за собой, Форрикс оглянулся на других офицеров, надеясь определить их настрой. Любое проявление инакомыслия обернулось бы жестокой карой. Кузнец войны долго ходил в любимчиках Пертурабо, но сохранял свою позицию лишь потому, что понимал: он не застрахован от гнева повелителя.
Впервые за целую эпоху триарх испытывал неуверенность. Он всюду и всегда обрушивал металл на камень по приказу господина, но сегодня речь шла о камне его дома. Перед тем как металл вонзится в цель, он растерзает плоть родичей легионера. Примарха обуревала убийственная ярость, и кузнец войны не надеялся, что Пертурабо опомнится, ограничится малой толикой крови. Форрикс попробовал бы вразумить повелителя, но знал, что запросто может поплатиться жизнью. Погибать ему не хотелось, хотя сама мысль о смерти не слишком беспокоила космодесантника. Его превратили в живое оружие, которое Император не старался сберечь, и первый капитан давно примирился с неизбежностью гибели.
Впрочем, он мог выбрать свой способ смерти. Еще большее смятение у воина вызывал тот факт, что при всей омерзительности идеи штурма родного мира он не мог, как ни старался, убедить себя в неправоте примарха.
На экране, возле объектов на планете и орбите, появились инфоярлыки — предбоевые метки. Дело, несомненно, шло к войне — это подтверждал сам вид красного моря строчек данных, которые прокручивались, мерцали или застывали, повинуясь жестам Пертурабо.
— Вызовите магистра караула, — скомандовал примарх.
Со стороны поста связи, модули которого располагались у задней стены командной палубы, донеслось приглушенное подтверждение. Вместо Олимпии на экране появился легионер без шлема — возможно, он ждал сигнала с того момента, как флот вошел в реальное пространство. Воин старательно скрывал чувства. В свете от проекторных лент гололита он напоминал мертвеца.
— Капитан Атракс, — холодно проговорил Пертурабо. — Докладывай.
— Мой господин, — начал тот, — вижу, капитан Тесугер успешно выполнил задание и призвал вас домой. С великой радостью приветствую вас. Положение на планете незавидное, но я уверен, что после вашего возвращения проблема быстро решится. Мне…
— Что произошло? — прервал его Железный Владыка. — Объясни как можно короче, капитан.
Атракс моргнул.
— Мой господин, три месяца назад скончался губернатор Даммекос. Через считанные недели споры из-за престолонаследия вылились в небольшие стычки между отдельными городами. Когда флотилия капитана Тесугера прибыла за новобранцами, на планете уже не имелось центральной власти, и наши запросы о поставках были отклонены. Я рассредоточил корабли для охраны системы и направил Тесугера за вами. С тех пор ко мне приходили посольства от целого ряда фракций. Они объединяются в силовые блоки, которые…
Пертурабо вновь перебил офицера:
— И ты ничего не предпринял? На орбитальных станциях, звездолетах и самой планете находятся пять сотен Железных Воинов, но ты все это время сидел сложа руки?
Казалось, примарх говорит взвешенно, но все, кто слышал его, уловили фальшь.
Атракс лишь на миг задержался с ответом, что говорило о многом. Он выпрямил спину.
— Мы угрожали им, господин, но не хотели действовать поспешно. На Олимпии немало сторонников независимости, но оппозиция отнюдь не едина. Отколоться от Империума желают лишь некоторые, тогда как перемен требуют все. По моим расчетам, если бы мы приняли сторону той или иной фракции, в мире быстро вспыхнула бы полномасштабная гражданская война. Сейчас планета в блокаде, орбитальные платформы остаются в наших руках.
— Ты считаешь, что достойно исполнил свой долг?
— Я… Да, мой господин. Речь ведь не о каком-то маловажном
