– Ты уничтожил эту страну, – сказал я. – Я видел разрушение и упадок. Мы должны сразиться, Крис. И я должен тебя убить.
Какое-то время он молчал, а потом хмыкнул, презрительно и неопределенно.
– А ты можешь меня убить, Стив? – спокойно сказал он, с угрозой в голосе.
Я не ответил. Он был прав, конечно. Сейчас я не мог. Я мог бы это сделать раньше, под влиянием ненависти. Но, увидев этого раненого, сломленного человека, поговорив с ним, я не мог нанести удар.
И все-таки…
И все-таки все зависит от меня – от моего мужества и решительности.
У меня закружилась голова. Жар огня истощал, выпивал жизненные силы.
– Кстати, ты уже убил меня, – сказал брат. – Я хотел только одного – Гуивеннет. Но так и не получил ее. Она слишком любила тебя. И это уничтожило меня. Я искал ее много лет. Нашел, и сейчас мне очень больно. Я хочу уйти отсюда, Стив. Дай мне уйти…
– Я не могу остановить тебя, – сказал я, пораженный до глубины души.
– Ты будешь охотиться на меня. А мне нужен мир. Мне нужно найти мой собственный мир. Я должен знать, что ты не будешь у меня за спиной.
– Тогда убей меня.
Но он только покачал головой и иронически засмеялся.
– Ты уже дважды восставал из мертвых, Стивен Хаксли. И я начал бояться тебя. Не думаю, что я рискну сделать это в третий раз.
– Ну, спасибо хоть за это.
Поколебавшись, я рискнул спросить:
– Она жива?
Кристиан медленно кивнул.
– Она твоя, Стив. Вот как будут рассказывать эту историю: Родич выказал сочувствие. Изгнанник изменился и ушел из этого мира. Девушка из зеленого леса воссоединилась со своим любовником. Они поцеловались у высокого белого камня…
Я посмотрел на него. И поверил. Его слова звучали песней, которая вызывает слезы на глазах.
– Я буду ждать ее. Спасибо, что пощадил ее.
– Очень ловкая маленькая девчонка, – повторил Кристиан, касаясь своей раны на животе. – У меня не было другого выхода.
Что-то такое в его словах…
Он отвернулся от меня и пошел к огню. В это мгновение я думал только о том, что навсегда расстаюсь с братом, и даже перестал думать о Гуивеннет.
– Как же ты пройдешь?
– Земля, – сказал он, снял с себя плащ и натолкал в капюшон земли. Потом взял свой плащ как пращу; свободной рукой подобрал с земли комок грязи и бросил в огонь. Раздалось шипение, и пламя потемнело, как если бы земля поглощала его.
– Все дело в правильных словах и нужном количестве грязи, – сказал он. – Слова я знаю, но количество Матушки Земли – настоящая задача. – Он оглянулся. – Я довольно слабый шаман.
– Почему бы не пройти вдоль реки? – спросил я, когда он начал раскручивать плащ. – По-моему, так намного легче. «Путешественник» же прошел, верно?
– Река защищена от людей вроде меня, – сказал он. Плащ уже описывал большой круг над его головой. – Причем Лавондисс за огнем. Тир-на-нОк[30], дорогой Стивен. Авалон. Рай. Называй как хочешь. Неизвестная земля, начало лабиринта. Место загадок. Ее охраняют не от Человека, а от человеческого любопытства. Недосягаемое место. Неведомое, неприступное прошлое. – Он поглядел кругом, не переставая крутить над головой тяжело нагруженный плащ. – В темноте времен потеряно настолько много, что должен был появиться миф о потерянном знании. – И, подойдя поближе к огню, он продолжил: – Но в Лавондиссе знание еще существует. И именно туда я пойду вначале, брат. Пожелай мне удачи.
– Удачи! – крикнул я, и он метнул в огненную стену грязь из плаща. Пламя зарычало, потом умерло, и на мгновение я увидел за сожженными стволами деревьев лед, без конца и края.
Кристиан поспешил к открывшемуся в волнующемся огне проходу, крепкий старик, слегка прихрамывавший из-за болезненных ран. Сейчас он сделает то, чего я поклялся не допустить – но один, без Гуивеннет. И все-таки меня мучила мысль о том, что с ним произойдет в безвре́менье Лавондисса. Я начал с ненависти, прошел полный круг и теперь чувствовал только неудержимую печаль: больше я никогда его не увижу. Я хотел дать ему что-нибудь, какой-нибудь сувенир, кусочек жизни, которую я терял.
И тут я вспомнил об амулете в виде листа дуба, который висел у меня на шее и согревал грудь. Я лихорадочно потянулся за ним, срывая с цепочки, и вырвал серебряный лист из кожаного футляра.
– Крис, – проорал я, – погоди. Дубовый лист. Удачи!
Он остановился и обернулся. Серебряный талисман по дуге летел к нему, и тут я сообразил, что сейчас произойдет. Онемев от ужаса, я смотрел, как тяжелый предмет ударил его в лицо и сшиб на землю.
– Крииис!
Вокруг него сомкнулся огонь. Длинный пронзительный крик, и потом опять только рев пламени; питаемый магией земли огонь отрезал меня от ужасной судьбы брата.
Я никак не мог поверить в то, что произошло. Не отрывая взгляд от огненной стены, я опустился на колени, потрясенный до глубины души и дрожа, как в лихорадке.
Но плакать я не мог. Как бы я ни пытался.
Сердце Леса
Дело сделано, Кристиан мертв. Изгнанник мертв. Родич победил. Легенда дописана, лес победил. Разрушение и упадок должны прекратиться.
Я отвернулся от огня и пошел к деревьям, снегу и долине с камнем. Землю вокруг меня постепенно накрывало белое одеяло. Из-за сильного снегопада я с трудом видел камень. Больше я не боялся наемников Кристиана и, отбросив все предосторожности, пошел прямо к обелиску.
Я ударил камень мечом. Если я ожидал, что звук разнесется по всей долине, то я ошибся. Звон прекратился почти немедленно, хотя и не быстрее, чем мой отчаянный крик:
– Гуивеннет! – Трижды я прокричал ее имя, и трижды мне ответил только шелест снега.
Она либо уже была здесь и ушла, либо вообще не появлялась. Кристиан предполагал, что камень – ее цель. И почему он смеялся? Что он знал и хранил в тайне?
Полагаю, я знал все сам, но после такого мучительного преследования сама мысль об этом была слишком болезненной, и я не собирался признавать очевидное. И тем не менее эта же мысль привязывала меня к монолиту, не давала уйти. Я должен ждать Гуивеннет, что бы ни случилось.
Ничто другое в мире не имело значения.
Ночь и целый день я ждал в хижине охотника, рядом с монументом Передура, согревая себя костром из вяза. Когда снег прекратился, я обошел вокруг камня, зовя ее; ничего. Я осмелился выйти из долины и постоял в лесу, глядя на гигантскую стену огня и чувствуя, как от ее жара тает снег вокруг, принося лето в самый древний из всех земных лесов.
Она пришла в долину на
