— Однако, — обескураженно пробормотал альд Линтон. Света, проникавшего через узкое окошко над дверью, хватило, чтобы увидеть, как вытянулось от изумления лицо мужчины.
— Это дети, — испуганно извинилась Гвен. — Наверное, не видели, как мы вошли. Решили, что дверь бросили открытой…
Оправдания звучали нелепо. Она сама ни на миг не верила, что приехавший с проверкой землевладелец примет эти объяснения, но, страшась его гнева, продолжала говорить, пока не почувствовала, что слезы вот-вот брызнут из глаз.
— Не стоит оправдываться, — покачал головой сквайр, когда она, всхлипнув, все же умолкла. — Вы правы, это всего лишь дети.
— Я совершенно с ними не справляюсь, — призналась, сдержав рыдания, Гвендолин. — Я ужасная учительница.
— Отнюдь. Я видел вас на уроке с малышкой на коленях. Признаюсь, пожалел, что не обладаю талантами своей сестры, чтобы нарисовать увиденное.
Смахнув слезы, Гвендолин с удивлением подняла на мужчину глаза. Голос его звучал спокойно, а на губах играла улыбка.
— Ни одна драгоценность так не подчеркивает красоту женщины, как ребенок на ее руках, — закончил он.
— У вас?.. — Опомнившись, Гвен прикусила язык, но альд Линтон понял, о чем она собиралась спросить.
— Нет, — покачал головой альд. — Детей у меня, к сожалению, нет.
— Простите, — пролепетала Гвендолин. — Вы так говорили, что я подумала: вы очень любите детей… Но вы ведь можете жениться снова…
От страха и волнения она сама не понимала, что говорит, иначе ни за что не вела бы себя настолько бестактно.
Альд Линтон неожиданно рассмеялся:
— О, вижу, местные сплетницы уже просветили вас относительно моих семейных дел. Могу надеяться, что вы не поверили, будто я закопал супругу в лесу. Так ведь поговаривают в деревне?
— Нет! Что вы! В этом обвиняют вовсе не вас! — снова не сдержалась Гвен, вспомнив слова Джесмин о том, что альду Линтон мог убить любовник.
Ответом опять стал смех, но теперь в нем слышалась горечь:
— Для кого-то красочный вымысел интереснее неприглядной правды о том, что жена покинула меня ради моего лучшего друга. Но мне не хочется, чтобы вы верили в эти несуразицы, Гвен. — Последнюю фразу сквайр сказал уже серьезно и тем же тоном продолжил: — Мы развелись. Без скандалов и ненужного шума. Даже встречаться лишний раз не пришлось, хватило письменного согласия. Моя бывшая супруга и… ее избранник сейчас здесь. — Карлион Линтон, не глядя, ткнул пальцем в глобус, который до сих пор держал в руке. — Или здесь. Путешествуют по миру и в эти края, полагаю, уже не вернутся. Вы ведь тоже мечтаете о путешествиях?
Видимо, он хотел сменить тему, но для Гвен вопрос прозвучал как обвинение.
— Вряд ли я смогу себе это позволить, — проговорила она, потупившись.
— Не отчаивайтесь, — в голосе собеседника вновь послышалась улыбка. — Не отказывайтесь от мечты, и однажды найдется человек, который исполнит ваши желания.
Возможно, Гвендолин набралась бы смелости и спросила, что он имеет в виду, но в этот миг заскрипел засов и раздался удивленный возглас Талулы:
— Госпожа Гвенда? С кем это вы тут?..
Увидев, с кем беседует в запертом чулане учительница, служанка охнула и отступила от двери.
— Дети шалят, — сдержанно объяснил опешевшей женщине альд Линтон. Поставил глобус на полку, вышел в коридор и обернулся к замешкавшейся Гвендолин: — Всего лишь небольшое недоразумение, да?
Она закивала, соглашаясь.
— Всего доброго, Гвен, — поклонился сквайр. — Был рад пообщаться… даже в такой обстановке. Но в следующий раз предпочел бы поговорить за чаем.
— Ох, негодники! — всплеснула руками Талула после его ухода. — Бенсоны небось? Хотя ведь не абы с кем заперли, с альдом…
— Не вижу в этом ничего забавного, — сердито прервала ее Гвендолин. — И надеюсь, слухи о происшествии не пойдут гулять по деревне.
Карлион Линтон все свел к шутке, над которой сам же посмеялся, но, судя по разговору, ему не привыкать к сплетням и домыслам. У Гвен подобного опыта не имелось, и приобретать его она не желала, как и терпеть непозволительное поведение некоторых учеников, а потому, выведав у Талулы, где живут Бенсоны, девушка отправилась побеседовать с отцом неугомонных мальчишек.
Идти пришлось на другой конец деревни. Снег наконец-то растаял, под ногами сочно хлюпало, подол платья измазался в грязи, но Гвен не сбавляла решительного шага и на ходу обдумывала, что скажет Бенсону-старшему. Скрывать от него выходку сыновей она не собиралась, пусть знает, что сегодня мальчишки напакостили не только учительнице, но и самому сквайру! Можно было приврать немного для острастки, сказать, что альда Линтона рассердила эта выходка. Гвен как раз размышляла, простительна ли в данном случае ложь, когда заметила виновников своего недавнего «заточения». Три брата Бенсона в компании еще нескольких мальчишек развлекались: бросали камни в большую лужу, растекшуюся посреди улицы. Гвендолин остановилась, опасаясь, что у озорников хватит и дерзости, и сообразительности подгадать, чтобы при следующем броске ее обдало грязью с головы до ног.
Пока она, укрывшись за толстым стволом дерева, думала, как пройти к дому мальчишек без ущерба для своего наряда и гордости, в конце улицы показался всадник. Видно, человек был не местный, так как дети, прервав свое занятие, с любопытством зашушукались. Двое даже убежали, словно испугались чего-то. Гвен это насторожило. Никого из взрослых она поблизости не видела и решила, что должна выйти из-за ствола, чтобы чужак не вздумал обидеть ребят, однако, присмотревшись к приблизившемуся всаднику и узнав в пожилом человеке того самого слугу, что сопровождал встретившегося ее на прошлой неделе мага, осталась в своем укрытии. Сердце взволнованно забилось, хоть казалось, что для этого не было никаких причин.
Когда Гвен отважилась снова выглянуть из-за дерева, мужчина, свесившись с лошади, говорил о чем-то с двенадцатилетним Марком — старшим из братьев Бенсонов. Потом достал из кармана монетку, бросил мальчишке и, развернув лошадь, поскакал прочь. Выждав еще немного, Гвен отважилась подойти к детям. Она ведь учительница, и ее долг — заботиться об учениках не только в школе.
— Марк! — негромко окликнула она мальчика. — Подойди, пожалуйста.
Тот уставился на нее с удивлением, потом оглянулся по сторонам, будто раздумывал, не сбежать ли, но все же
