Слуга, провожавший их к выходу, помочь не вызвался, и Гвендолин пришлось отправиться на поиски хозяина одной. В огромном замке немудрено заблудиться, но удача была на ее стороне, и, недолго поплутав по коридорам, из-за одной из дверей Гвен услышала голос мага:
— Ты уверен в этих людях? — спрашивал тот кого-то.
— Да, альд Торнбран, — отвечали ему. — У них есть опыт скрытой слежки. В основном за неверными женами, но и наших воров они не упустят.
— Меня не интересуют воры. Мне нужен тот, кто их нанял. Хотя не уверен, что он свяжется с ними, но иных зацепок нет. Их же отпустят сегодня к вечеру?
Неужели речь о тех разбойниках, что выкрали шар из замка и напали на нее в лесу? Их арестовали, а теперь отпустят? Подобное в голове у Гвен никак не укладывалось, но иных объяснений услышанному она не находила.
— Спасибо, Джером, — послышалось из-за приоткрытой двери. — Извещай меня обо всех новостях…
Понимая, что тот, с кем говорил маг, вот-вот выйдет в коридор, и не желая, чтобы обнаружилось, что она подслушивала, Гвен быстрым шагом, нарочито громко отстукивая по каменным плитам каблучками, приблизилась к двери и постучала.
На стук в коридор выглянул пожилой слуга — тот самый, что был с Эмрисом Торнбраном в лесу, когда Гвен нашла шар, а позже приезжал в Трелони, чтобы разузнать о ней. «Джером», — повторила она про себя, запоминая имя.
— Простите, — пролепетала, потупившись. — Мне показалось, или я слышала голос альда Торнбрана. Он здесь?
— Да-да, входите, — слуга распахнул перед ней дверь в просторный кабинет, захламленный не меньше, чем комната, куда свалили «наследство» покойного хозяина.
Новый владелец замка сидел за заваленным бумагами столом и вряд ли собирался наводить порядок в документах. Перед ним стояли бутылка вина и наполовину наполненный бокал, и, кажется, это все, чем маг планировал заняться.
— Госпожа Грин? — удивился он появлению Гвен. — Решили задержаться?
— Ненадолго. Хотела напомнить вам об условиях нашего договора.
Эмрис Торнбран недоуменно приподнял брови. Если начинать пить в середине дня, немудрено забыть обо всем на свете.
— Вы обещали вернуть мою рукопись, если я соглашусь помочь вам, — напомнила Гвен.
— Да? А ведь действительно. Она была где-то здесь…
«В этом свинарнике?!» — хотелось воскликнуть Гвен. Она представила свой роман измятым, облитым вином, изгрызенным мышами и вздохнула с облегчением, когда Торнбран протянул ей целую и невредимую рукопись.
— Из любопытства дочитал до конца, — сказал он. — Могу ручаться, что большей чуши мне никогда не попадалось.
Гвен сжала губы и решила не реагировать на его насмешки.
— Но один момент мне все же понравился, — неожиданно заявил маг. — В самом начале, когда Арчибальд готовится покинуть родительский дом и смотрит в окно — на парк и башню с часами. Описания весьма яркие. Живые, я бы сказал. Читаешь и будто сам видишь то место… И узнаешь. Это ведь в столице? Парк рядом с Театральной площадью? За мостом расположено несколько особняков, можно предположить, какой из них принадлежал отцу Арчибальда. Погодите-ка…
Торнбран сморщил лоб. Гвен испуганно затаила дыхание.
Не так много собственных черт она вложила в героя, но воспоминания о родительском доме у них были общие. В романе Гвендолин описала то, что сама видела из окна спальни, прежде чем навсегда покинула столицу.
— Нет. — Маг тряхнул головой. — Уже не помню. Давно там не бывал. А вы? Вы же не придумали это? Ни за что не поверю.
— Не придумала, — согласилась Гвен. — Подруга по пансиону часто рассказывала о доме своего детства. Я решила, что для романа ее рассказы подойдут лучше, чем мои воспоминания о ферме отца.
— Отчего же? — ухмыльнулся хозяин. — Сделали бы Арчибальда пастушком. Он ведь пастушком и получился. Этакий персонаж с пасторальной картинки, притворяющийся отважным героем. Милый, добрый, до глупого честный. Наивный и мягкотелый. Это ваш идеал мужчины?
Гвен поглядела на бутылку и подумала, что маг, должно быть, уже пьян, а значит, спорить с ним и даже говорить о чем-либо бесполезно.
— Всего доброго, альд Торнбран. — Она сделала реверанс и, прижав к груди рукопись, пошла к выходу.
— До завтра, Гвенда, — прилетело в спину. — А помните, какую мелодию играли те часы в полдень?
Часы на старинной башне, высившейся у входа в зеленый парк, который находился прямо под окнами отцовского особняка. Конечно, она помнила, даже спустя столько лет. Эта мелодия проникала в ее сны и иногда будила среди ночи…
— Вы так бледны, — заметил Криспин, когда она вышла на замковый двор. — Что-то случилось?
— Нет-нет, ничего, — Гвен вымучила улыбку. — Видимо, это место на меня так действует.
Она думала, что они сразу поедут в деревню, но карета свернула к усадьбе альда Линтона. А вскоре перед ними предстал и он сам. Любезно поприветствовал Гвендолин, кивнул госпоже Энельме, которая тут же поспешила к дому, и не слишком дружелюбным взглядом скользнул по Криспину.
«Неужели… ревнует?» — подумала Гвен и, прислушавшись к себе, не поняла, радует ли ее это открытие. Всю дорогу она просидела, крепко прижимая к себе рукопись. Из головы не шли слова Торнбрана. Хотелось поскорее вернуться домой и перечитать роман, чтобы убедиться, что она больше ничем себя не выдала. Однако у сквайра на ее счет имелись другие планы.
— Вы не откажетесь со мной прогуляться? — поинтересовался он, начисто проигнорировав часовщика.
— Прямо сейчас? — удивилась Гвендолин.
— О, простите, я не подумал. Должно быть, вы устали… Или голодны?
— Нет, — она покачала головой. — Я пообедала в замке. И, пожалуй, с удовольствием пройдусь.
После нескольких часов, проведенных в пыльной комнате, прогулка по приусадебному парку и впрямь показалась неплохой идеей. Тем паче что на смену затяжным дождям наконец-то пришли погожие солнечные деньки.
— А я, с вашего позволения, отправлюсь в деревню, — произнес Криспин Дэй.
Гвен ощутила что-то вроде угрызений совести. Но после того невнятного объяснения, когда молодой человек пробрался среди ночи к ней в комнату, Криспин даже не заговаривал о том, что испытывает к ней какие-либо чувства,
