Гвен и без того было стыдно перед Карлионом Линтоном. Сквайр с первого дня относился к ней с теплотой и заботой, а она обманывала его. Скрывала, кто она есть, скрывала истинную цель своих визитов в замок. Гвен не сомневалась, что он понял бы все, расскажи она ему, но пока не хотела этого делать. Если до срока, обозначенного в письме Гвенды, не найдется никакого решения, первым, к кому Гвендолин обратится за советом, будет Карлион Линтон. А до тех пор она решила молчать.
Когда сквайр, как обычно, встретил ее на обратном пути в деревню, пришлось очень постараться, чтобы не показать, насколько ей неловко из-за сложившейся ситуации. А чтобы он не счел ее визиты в замок бесполезной тратой времени, Гвендолин сказала ему, что нашла в одной из книг описание артефакта, по свойствам схожего с «оком духов». И тут же устыдилась новой лжи.
Занятая своими проблемами, она почти забыла о Джесмин. Приятельница, между тем, заглядывала в гости все реже и долго не засиживалась. Объясняла она это работой, которой у деревенских жителей сейчас прибавилось, и усталостью. Гвен чувствовала, что есть и другие причины, но, помня о том, сколько всего сама вынуждена скрывать, не приставала с расспросами.
А Криспин вообще перестал заходить в школу. Гвен говорила с ним теперь только по утрам, до отъезда в замок, где они занимались каждый своим делом.
Удручало, что отношения с людьми, которых она считала друзьями — а Криспина так даже больше, чем другом, — вдруг разладились. Но грустить не было времени. Ведь когда из твоей жизни что-то уходит, освобождается место для чего-то нового. На смену вечерним чаепитиям пришла магия.
На следующий день, едва Гвен и ее сопровождающая оказались в библиотеке замка, альд Торнбран в качестве извинения за пауков предложил им чай и мягчайшие сдобные булочки с клубничным джемом, такие ароматные, что госпожа Энельма в кои-то веки одарила мага улыбкой. Правда, едва женщина устроилась у чайного столика и намазала на булочку джем, та вдруг выпрыгнула у нее из рук, перевернулась и соскользнула по платью, оставив длинную клубничную полосу. Горничная, что принесла угощение и еще не успела уйти, тут же вызвалась помочь гостье привести одежду в порядок. А вскоре после их ухода в библиотеку совершенно случайно заглянул хозяин…
— Вы снова их заколдовали? — укоризненно покачала головой Гвен. В случайности она не верила, как и в прыгучие булочки.
— Нет. — Эмрис Торнбран вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь. — Чары воздействия на самом деле очень сложны и отбирают много сил. Поэтому я просто подкупил собственную прислугу. За небольшую надбавку к жалованью и из сочувствия к несчастному влюбленному вашу компаньонку задержат минимум на час.
— К влюбленному? — непонимающе нахмурилась Гвендолин. — О ком вы?
— О себе, конечно. Я безумно и безответно влюблен в вас и хотел остаться с вами наедине, чтобы попытаться добиться расположения.
— Вы так сказали своей горничной?! — Щеки Гвен вспыхнули, но она и сама не могла бы сказать, от стыда или от гнева. — Это уж слишком! Вы… Вы понимаете, что обо мне теперь станут думать?!
— Я же сказал — безответно влюблен, — напомнил нахал. — Безответно — это без взаимности с вашей стороны. И думать о вас теперь будут как об очень глупой, но порядочной девушке.
— Глупой?
— Разве не глупо мне отказывать? Хорош собой, умен, богат… Чего, по-вашему, мне не хватает?
— Скромности, — сердито буркнула Гвен. Да и насчет ума она поспорила бы. Неужели альд не понимает, что достаточно случайного слова, чтобы поползли слухи, а молва так все переврет, что в итоге никто и не вспомнит, кто и в кого был влюблен и уж тем более взаимно или нет.
— Не волнуйтесь, — усмехнулся Торнбран. — О своих чувствах я сказал лишь одной горничной и взял с нее клятву молчать. А клятвы, данные магам, обычно не нарушают, уж поверьте. Так что можете не беспокоиться о своей репутации. Она не пострадает. А в глазах одной романтичной служаночки даже возрастет и будет окружена ореолом святости. Вы же мне откажете. И завтра мне придется повторить попытку… Согласитесь, я чудесным образом решил проблему с вашей компаньонкой.
Гвендолин только вздохнула. Чудесно во всем этом было лишь то, что Эмрис Торнбран посвятил в свои «сердечные дела» не родственницу Талулы, а другую горничную, хотя Гвен теперь будет стыдно показаться на глаза этой незнакомой девушке.
— Так что, начнем урок? — как ни в чем не бывало спросил маг. — Или предпочтете все же выслушать мои признания?
Только признаний Гвен не хватало!
Впрочем, маг и не настаивал. Выложил на стол несколько вещиц, и о глупостях сразу забылось.
— Что это? — Гвендолин завороженно смотрела на тонкий серебряный браслет, булавку с жемчужной головкой и янтарную подвеску.
— Вот вы мне и скажите, — предложил Торнбран. — Сосредоточьтесь, прислушайтесь к себе и к этим предметам. Почувствуйте их.
Гвен в точности выполнила его указания. Выбросить из головы прочие мысли и сконцентрироваться на лежащих перед ней украшениях оказалось совсем несложно. Она мысленно потянулась к вещам, заставляя их открыть свой свет и показать истинное предназначение.
— Это… — Гвендолин занесла руку над подвеской, проверяя, не обманули ли ее чувства, и решительно помотала головой: — Это — не артефакт. Просто безделушка.
— Хороша безделушка, — наигранно возмутился Эмрис Торнбран. — Знаете, сколько она стоит?
— С точки зрения артефакторики — нисколько, — парировала Гвен.
— Не совсем так, — улыбнулся маг. — Янтарь хорошо поддается обработке чарами, и это украшение возможно превратить в артефакт. Но в настоящее время оно им не является. Ответ засчитан. А что скажете по остальным предметам?
— Браслет и булавка — артефакты, — уверенно произнесла Гвендолин. — Разные, но… Есть в них что-то общее.
— Что именно? — заинтересовался Торнбран.
Она отодвинула в сторону бесполезную подвеску и присмотрелась к оставшимся украшениям, как присматриваются во время знакомства к новым людям, пытаясь по их мимике, жестам и случайным словам определить, что те собой представляют. Браслет виделся Гвен добродушным лукавцем, готовым весь вечер развлекать гостей шутками. Но его розыгрыши могли оказаться
