Выходит, доктор прав. У Белинды рано срослись черепные кости, но совсем не срослась жизнь, и она сошла с ума.
— Специалист Службы правопорядка сказал, что яд очень сильный, — продолжил агент Дэй. — Альд Линтон непременно умер бы, если бы не артефакт. Но и такая мощная вещь его не спасла бы, не будь у вас талантов для ее использования… Гвен, скажите, отчего вы держите в тайне свой магический дар?
Она не растерялась от этого вопроса. Просто не поняла его. А когда смысл услышанного все же дошел до нее, пожала плечами.
— У меня есть определенные способности, но они невелики, я даже нигде не училась. Когда шар попал ко мне, случайно установилась связь… Но вы знаете об этом. Наверное, потому у меня и получилось его активировать. — Немного правды, немного лжи. Подобное объяснение должны принять. — Только не говорите альду Линтону. Пусть считает это заслугой артефакта. Не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным.
— Но ведь он спас вас тогда в лесу…
— Он — мужчина, — улыбнулась Гвен, с трудом справляясь с зевотой. — Мужчинам положено быть отважными. А мне привычнее оставаться обычной учительницей… Понимаете?
Криспин что-то ответил, но слов она не разобрала. Обессиленному организму, как говорил доктор, требовался покой, и Гвендолин уснула, невежливо оборвав беседу с представителем закона.
Проснулась она оттого, что кто-то крепко держал ее за руку. Открыла глаза и не поверила, что это уже не сон: на полу у ее постели сидел Эмрис Торнбран.
— Вы?! — прошептала Гвен изумленно. — Как вы сюда попали?
Маг — а это определенно был он, а не ночное видение — усмехнулся:
— Раз уж двери этого дома закрыты передо мной, пришлось воспользоваться окном. Разве герои романов поступают не так?
— Не только герои, — фыркнула Гвен. — Агенты при исполнении — тоже.
Случай, рассердивший ее когда-то, теперь казался просто забавным. И не только ей.
— Вот так юные романистки и добывают бесценный жизненный опыт, — негромко рассмеялся Эмрис Торнбран.
Все это время он продолжал держать Гвен за руку. Спохватившись, она попыталась вырвать ладонь, но пальцы мага сжались крепче.
— Зачем вы?.. — выдохнула она, оставив попытки высвободить руку. — Зачем вы здесь?
— До замка дошли слухи, что ты едва не умерла.
Гвендолин сжалась от обиды. Получается, нужно оказаться на грани смерти, чтобы он наконец-то вспомнил о ней?
— Вы напрасно спешили сюда, альд Торнбран, — проговорила она. — Опасность грозила вовсе не мне.
— Вам тоже, альда Фолстейн, — отозвался он резко, сдавив ее руку так, что Гвен тихо охнула. — Вам тоже. Вы взялись использовать артефакт такой мощи, не выучив даже основ магии.
— Мой учитель куда-то запропал, — буркнула она. — Или вы волновались об артефакте? Так вот он, ничего с ним не стало.
Она показала магу «око духов», которое сжимала в другой руке.
— Прекрасно, — без воодушевления кивнул Эмрис Торнбран. Отпустил Гвен и потянулся к каменному шару.
Она ожидала, что артефакт вот-вот изменит цвет, но тот даже не нагрелся. Позволил магу коснуться переливчатого бока, а когда Гвен от растерянности разжала пальцы, Торнбран легко поймал шар, не дав тому упасть.
— Да, — кивнул, повертев его в руке. — С ним все в порядке.
— Разве? — Гвендолин удивленно моргнула. — Но вы… Вы его держите!
— Держу. — Маг поглядел на нее, прищурившись. — И что это значит?
— Что вы теперь можете забрать его.
Грустный вздох рвался с губ, но она смогла его сдержать. К этому ведь все и шло. Он заберет шар, она уедет…
— Нет, пока не могу. — Торнбран вложил шар в ее ладонь. — Он все еще привязан к вам.
«Но это ненадолго», — слышалось в его словах.
Гвен отвернулась, стиснула зубы.
— Расскажите, как это было? — попросил маг. — Что вы чувствовали, когда использовали «око духов»? Помните, мы договаривались, что вы станете описывать свои ощущения от работы с артефактами?
— Записывать, — поправила Гвен. — Я запишу. Потом. А сейчас ночь, и я очень хочу спать. Доктор сказал, мне нужен отдых. А вам… нужно идти…
— Да, конечно.
Он даже не сдвинулся с места. И на Гвен, как оказалось, когда она взглянула на него, не смотрел — с любопытством разглядывал висящую на стене картину.
— Странно, — проговорил задумчиво. — Я не знаток живописи, но этот пейзаж определенно помню. Не так давно видел его на благотворительной выставке в столице, работа какого-то знаменитого художника… Это же не может быть оригиналом?
Гвендолин заинтересованно приподнялась. Посмотрела на картину и покачала головой. Она тоже не считала себя знатоком живописи, но принадлежать кисти именитого художника эта работа никак не могла. Скорее ее писала старательная пансионерка, не лишенная некоторого таланта. За годы учебы Гвендолин встречала немало таких.
— Картина очень известна? — спросила она мага. — Тогда, скорее всего, продаются открытки с ее изображением.
— Наверное, — согласился Торнбран, не понимая, к чему она клонит.
— В пансионе мы часто срисовывали пейзажи с открыток, ведь за окнами не всегда подходящий вид. А эту картину, думаю, рисовала сестра альда Линтона. Я видела в доме другие ее работы. Наверное, они тоже скопированы, потому что пейзажи там самые разнообразные, и море, и горы… Хотя… ведь она много путешествует…
— Точно! Я слышал, как Линтон хвастался кому-то в тот вечер, что его сестра прекрасно рисует. Показывал какие-то акварели.
Гвен не понимала, отчего это так заинтересовало мага. Она услышала лишь «в тот вечер», и кровь прилила к щекам.
— Альд Торнбран, можно спросить вас? — В другой ситуации она не отважилась бы на такой вопрос. Но сейчас, ночью, в чужом доме, когда он сидел на полу у кровати, на которой полулежала, кутаясь в одеяло, Гвен, что могло ее смутить? — Скажите… зачем вы поцеловали меня тогда? Вы ведь говорили, что подозревали меня после встречи в лесу…
— Подозревал, — подтвердил он. — Думал, что сделаю, когда встречу воровку. Как отомщу за то, что выставила меня дураком. А когда и в самом деле встретил, на ум не пришло ничего ужаснее поцелуя.
Да уж, тогда это действительно было ужасно. А
