– Мне будут нужны пучки сушёной травы: мать-и-мачеха, подорожник, корень солодки, шалфей, почки сосны, ромашка, багульник, фиалка, мята, календула. И ещё будут нужны малина, мёд и молоко!
Меншиков увидел блеск монет, и его флегматичный вид как ветром сдуло. Тут же, как по мановению волшебной палочки, появился деловой и внимательный человек.
– Понял, жди! Самое большое – через час у тебя всё это будет! – заявил он и, на лету подхватив монеты, тут же исчез.
– Куда это мой Алексашка так шустро удрал? – спросил подошедший к сыскарю Пётр Алексеевич.
– За травами послал! Лефорта лечить буду!
– Вообще-то это мой денщик и я им распоряжаюсь, ну да ладно, раз это для пользы дела нужно! Лишь бы Лефорт поправился и встал на ноги. Он глава посольской делегации, и без него нам будет очень трудно в Европе. А травы ты откуда знаешь?
– Бабушка меня так лечила, когда я у неё в деревне простужался, купаясь в холодной речке.
– Она что, колдунья у тебя была? – недобро усмехнулся царь.
– Не колдунья, а знахарка! То бишь та, которая знает суть явлений природы!
– А чем же тебе наш немецкий лекарь не угодил?
– Шарлатан он, а не лекарь, государь! – зло бросил Николай и покосился на немца, который уже распоряжался завесить тёмной материей все окна, а собравшимся людям выйти вон, ибо они ему мешают сосредоточиться на лечении больного.
– И ты сможешь вылечить Лефорта? – засомневался царь.
– По крайней мере, я буду стараться это сделать, государь, а не надувать щёки и делать вид, что я лечу!
– Хорошо, но если Лефорт умрёт, я прикажу тебя казнить за обман! – резко ответил Пётр Алексеевич.
Государь ещё раз посмотрел на мечущегося на подушке больного и, резко развернувшись, пошёл прочь из комнаты, но на пороге остановился и поманил пальцем к себе лекаря. Тот вскочил со стула, стал расшаркиваться, делал всевозможные реверансы, кланялся, пытаясь угодить царю.
– Ну что ты, как Петрушка на верёвочках, весь дёргаешься?! Аж смотреть противно! – крикнул на него Пётр Александрович. – Пошёл вон отсюда, бестолочь!
– Но государь! – заголосил немец. – Я есть лечить больной! У меня диплом университет!
– Без тебя и твоего университета тут разберутся! Вон, я сказал!
Царь подошёл к застывшему от неожиданной отставки лекарю, схватил его за шкирку и как нашкодившего кота выволок из комнаты. Тот визжал то ли от страху, то ли от возмущения, но Пётр Алексеевич не обращал на него никакого внимания.
– А спирт, то есть водка, у нас есть?! – запоздало крикнул Николай, когда комната уже почти опустела.
Вслед за царём ушли и все остальные. Только друзья Николая были рядом и готовы были помочь чем могли, но они не знали, где спрятана посольская водка. В это время в комнату буквально ввалился Меншиков с ведром молока в одной руке и холщовым мешком в другой и важно заявил:
– Всё что просил, принёс! Алексашка Меншиков, прошу любить и жаловать!
– Ещё бы водки, Александр, – попросил Николай.
– Выпить хочешь? – поинтересовался расторопный камердинер.
– Не мне! Лефорту!
– Ему-то зачем? Он же сейчас ничего не понимает! Да и не сможет он пить водку!
– Так есть у нас водка или нет? – резко спросил Николай. – Растирать его буду!
– Да хоть залейся! Этого добра у нас всегда было навалом!
– Так что стоишь? Неси, или Лефорт сейчас умрёт!
Лицо Меншикова исказилось от страха. Он часто затряс головой и помчался по лестнице куда-то вниз. Через минуту он уже бежал обратно с огромной бутылью в руках.
– Анисовая подойдёт? – испуганно глядя на Лефорта, спросил камердинер.
– Годится, Александр! А теперь принеси тёплой воды, чистых тряпок! – приказал Николай, снимая при помощи друзей с Лефорта уже в который раз промокшее насквозь исподнее.
Война с болезнью шла не один день. Она то отступала, то вновь пыталась отвоевать утраченные позиции. Николай, несмотря на собственную простуженность, денно и нощно был подле Лефорта. Только изредка его подменяли друзья, которым он давал строгие инструкции: когда, что и сколько. Отвары делал всегда сам и именно так, как «на всякий случай» учила его бабушка. И вот этот самый «на всякий случай» настал, и от верности действий врачующего, от силы организма больного и лишь совсем немного – от удачи теперь зависел исход большого дела. Николай заодно лечил и сам себя, но у него недомогание прошло гораздо быстрее. Сила крепкого, молодого, тренированного организма, однако. Пётр Алексеевич по несколько раз в день навещал Лефорта и своими глазами видел, что больному с каждым днём становится всё лучше и лучше.
– А ты горло тоже можешь лечить? – однажды во время визита к своему захворавшему фавориту спросил царь.
– Если ты хочешь лечиться, тогда изволь подойти к окну и показать мне своё горло, государь, – нисколько не смутившись, ответил Николай. – После осмотра я уж решу, чем я смогу тебе помочь.
Царю понравился быстрый и честный ответ. Пётр Алексеевич незамедлительно подошёл к окну и широко разинул рот. Николай заглянул. Покраснение, припухшие гланды, да и пахло изо рта государя, конечно, совсем не комильфо.
– Так у тебя ангина, Пётр Алексеевич. То бишь – воспаление гланд. Есть такие органы у человека в горле. Да и зубы не помешает чистить, хотя бы расщеплёнными веточками от яблони. Лучше всего – два раза в день: с утра и вечером. Грязные зубы – это разносчик заразы. А вот горло и рот пока необходимо полоскать отваром ромашки и шалфея. Пусть твой повар заварит травки, что я назвал, а тебе останется только каждый час полоскать и через пару дней, думаю, у тебя всё будет в порядке.
– Смотри, ты как в организме человеческом разбираешься. И это всё твоя бабушка-знахарка знала? – засомневался царь.
– Она же училась в университете на лекаря.
– Женщина училась в университете?! – поразился Пётр Алексеевич.
– Что тут поделаешь – это Европа, государь, – с самым невозмутимым видом тут же ответил Николай.
– Ты смотри, как далеко ушла Европа! Женщины в университетах у них там учатся! Надо и мне об этом будет подумать по возвращении из посольства по Европам! А насчёт отвара – лучше уж ты сам сделай мне его. Вижу что Лефорту ты своим зельем хорошо помогаешь! Значит, и мне помочь сможешь! – решительно произнёс государь.
Пётр Алексеевич ушёл, а Николай тихо про себя выругался. Чуть не спалился с бабушкиным университетом. Но вроде как пронесло. Пришлось сыскарю взять на себя ещё и изготовление отвара для царя. Через пару дней к нему снова пришёл Пётр Алексеевич, с загадочным выражением на лице встал у окна и разинул рот.
– Смотри, целитель мой! Твоя взяла! Не
