– У вас пакетик для распечаток не найдётся? – поинтересовался Николай у администратора.
Тот полез в ящик стола и достал полиэтиленовый пакет с цветастой рекламой «ГУМа».
– Пойдёт?
– Годится, – ответил Николай и хотел уже забрать пакет, как на него легла волосатая рука администратора.
– Десять рублей.
Николай только что отдал ему единственную пятисотку на которой был изображён Петр I. Тащить несколько сотен листов бумаги без пакета совершенно неинтересно. Николай снова полез в кошелёк, достал серебряную крону и положил на стол. Администратор лишь криво покосился на монету.
– А наших у тебя нет?
– Последние пятьсот я тебе уже отдал. Бери, настоящая. Гораздо дороже десяти рублей стоит.
Администратор взял монету. Вертел её и реверсом, и аверсом; лазил по Интернету, даже попробовал на зуб. Наконец подтолкнул Николаю полиэтиленовый пакет.
– Бери, сегодня я добрый. А ты чего так вырядился-то? Реконструктор, что ли?
– Да кино мы снимаем.
– A-а, артист, значит!
– Артист-артист, – ответил Николай, сложил бумаги в пакет и, засунув шпагу с камзолом под мышку, пошёл к выходу.
Обратный путь был значительно короче. На этот раз у светофора долго стоять не пришлось, и Николай быстро снова оказался в парке. Ещё нужно немного пройти по дорожке до заброшенного здания, и путь обратно в петровское время открыт.
– Гражданин! – вдруг раздался за спиной сыскаря резкий, повелительный голос.
Даже не оборачиваясь, Николай знал, кому он может принадлежать. Родная московская патрульно-постовая служба. «Сразу стрелять не будут, а родной домик уже виден!» – прикинул сыскарь и дал дёру Взял старт прямо, как на соревновании. Настоящий спурт.
– Стой! Куда! – закричали растерявшиеся служивые.
Так резво от них ещё никто не убегал. До стены оставалось ещё метров сто, а за спиной раздавался слаженный топот ног. «Двое!» – на слух определил Николай и ещё прибавил скорость. Правда, обувь была, как всегда, не для скоростного бега. Николай оглянулся. Постовые постепенно отставали от него. Побоялись, что уйдёт. Стали доставать на бегу табельное оружие.
– Стой! Стрелять будем! – хором закричали они.
Даже короткая пробежка полицейским явно давалась тяжело. Но вот уже стена. Николай кинул на землю пакет. Камзол со шпагой под мышкой сильно не мешал, и он стал поспешно расстёгивать ворот рубашки, чтобы достать из небольшого кожаного мешочка на шее «золотой орех». Быстро обернулся, но… уже поздно вытаскивать «талисман» перемещения. Постовые уже передёргивают затворы пистолетов.
– Не двигаться! – раздаётся приказ буквально с десяти метров, а это уже верная зона поражения.
Николай так и повернулся к подбегающим полицейским, с поднятыми вверх руками. В правой он держал камзол со шпагой. «Совсем чуть-чуть не успел!» – промелькнула у него в голове немного грустная мысль.
– Кто такой, почему так быстро бегаем? – спросил подбежавший худощавый полицейский.
– Документы предъявляем, гражданин! – догнав своего напарника, тяжело дыша, потребовал второй.
– Нет у меня документов! – ответил Николай. – Я только что со съёмок, а все мои документы остались в гримёрной.
– Артист, значит? – усмехнулся полицейский «на седьмом месяце беременности», продолжая держать Николая на мушке. – А бежал-то чего?
– Испугался, – пожал плечами Николай.
– Сейчас проверим, что ты за артист! Сань, посмотри – что у него там в пакете!
Молодой полицейский осторожно подошёл поближе. Напряжённо держа в правой руке пистолет, наклонился к пакету, и в это время Николай резко кинул камзол в лицо «беременного» полицейского и одновременно ушел с линии огня. Сыскарь оказался совсем рядом с молоденьким полицейским. Захватил его руку с пистолетом на болевой, забрал оружие и ударом ребра ладони по сонной артерии отключил его. «Беременный» уже успел со страху сделать пару выстрелов по летящему ему в лицо камзолу, но там была ещё и тяжёлая шпага. Она оказалась проворнее камзола и угодила полицейскому в глаз. Тот закричал от боли и, бросив пистолет, схватился за него. Николай метнулся к «беременному» полицейскому, пока тот закрыл себе руками обзор. Короткий, но сильный удар под дых. Полицейский загибается от боли и нехватки воздуха, и тут же удар сверху по голове сложенными руками. «Беременный» полицейский падает, а Николай забирает у него наручники и надевает на руки. То же самое он делает и с его молодым напарником.
Сыскарь быстро осмотрелся. Где-то вдали шли люди. Они совершенно не обращали внимание на то, что делается в глубине парка, а шум города заглушал для них все посторонние звуки. Николай подобрал с земли шпагу, вынул её из ножен. Чистое, ровное лезвие отразило красноватые лучи заходящего солнца. Оглянулся на Ленкин дом. «А поужинать вредной пищей мне так и не довелось!» – подумал Николай и со щелчком вогнал шпагу обратно в ножны. Прицепил на пояс, поднял с земли камзол. На нём красовались две дырки. «Смотри-ка, попал даже! – огорчённо вздохнул Николай. – Только недавно купил! Почти что новенький был!»
Забрал у полицейских запасные магазины и зажигалки. Рации думал не брать, но потом надумал отвезти их друзьям. Может, чего с их питанием вместе придумаем, а в походе на Урал, на разведку месторождений полезных ископаемых могли бы пригодиться. С этой мыслью забрал и фонарики. Покидал всё реквизированное богатство вместе с пистолетами в пакет с чертежами и картами, провёл по стене заброшенного здания золотым «грецким орехом» и ушёл из своего времени, оставив лежать на земле уже приходивших в сознание полицейских.
Когда Николай вернулся в комнату бывшего владельца дома, Джованни уже с нетерпением ждал его и держал в руке совсем крохотную шкатулку, опечатанную сургучной печатью.
– Вот, сэр Бельский, это для вас оставил мой прадед. Согласно нашей семейной легенде, перед своей кончиной мой прадед наказал своему сыну ждать русского по имени Бельский, который, по его словам, обязательно должен вернуться. А чтобы мы не перепутали, Рональд нарисовал портрет Бельского. Человеку, благодаря которому не иссяк наш род, потому что именно Бельский в самый трудный момент жизни дал моему прадеду деньги, работу и кров. В благодарность мой прадед просил отдать тому из Бельских, который первым придёт к нам, вот эту шкатулку и сказать, что то, что в ней лежит, у него получилось вместо обещанного сэру Бельскому «Камня счастья». Только я не понимаю: о каком именно «Камне счастья» говорил мой прадед?
Николай знал, о чём говорит правнук Рональда, но не стал ему пояснять. Он осторожно взял шкатулку и с любопытством посмотрел на печать и осторожно открыл ее.
– Шкатулку никто не вскрывал. Всё осталось именно так, как оставил мой прадед! – взволнованно произнёс Джованни и продолжил, заглядывая в открывшуюся шкатулку: – Мне просто интересно, что там лежит?
– Мне и самому интересно! – ответил Николай и тоже стал присматриваться к содержимому шкатулки.
А на её дне лежал совсем маленький, «сморщившийся», словно изюм, кусочек золота. Джованни разочарованно вздохнул.
– Такой маленький кусочек золота – за такое большое дело для всей нашей семьи?
– А что с ним делать, твой прадед не объяснил? – осторожно
