– Нет, я окулист, – ответил врач с достоинством и удалился. Алексей захохотал, Максим, не выдержав, засмеялся тоже. Несколько секунд в палате слышались громовые раскаты хохота.
– Ничего, – наконец пробормотал Максим сквозь слезы. – Все в порядке. Думаю, никто не станет выяснять, чья подпись на заключении – окулиста или психиатра. На первое время этого вполне достаточно. В любом случае, когда все закончится, придется проводить полноценную психиатрическую экспертизу. Алексей вдруг осекся.
– Вы ведь нашли место, где хранятся самолеты? – спросил он.
– Да. Угольно-перерабатывающий комбинат. Километрах в пяти от города. Вот. – Максим вытащил из кармана плотный черный конверт с фотографиями и положил его на тумбочку, стоящую в изголовье больничной койки.
– Что это?
– Фотографии. Их сделал очень хороший мастер. Алексей не меньше минуты смотрел на конверт, будто не решаясь взять его в руки. На лице летчика отражалась нерешительность.
– Признаться честно, – продолжал Максим, – я искал совсем другой завод. Там ведь не только самолеты, там еще и танки, и БМП.
– Много?
– Тридцать пять единиц. Алексей, не отрываясь, смотрел на конверт.
– А танки-то зачем?
– Мы тоже думали об этом. Может быть, все дело в обыкновенной жадности. В великой, несусветной жадности.
– Понятно. – Алексей наконец взял конверт и осторожно вытащил из него карточки. Он внимательно изучил первую фотографию, переложил ее в конец стопки, принялся за вторую, пробормотав задумчиво: – Действительно, очень хорошие снимки. А Валера когда будет?
– Обещался часа через три-четыре, – ответил Максим. – Так что придется еще подождать. Слушайте, товарищ капитан, – он присел на стул, – мне интересно вот что. Неужели у вас не зародилось ни малейшего подозрения, когда Сивцов изложил вам эту нелепую версию с пролетом до Ростова?
– Она не такая уж и нелепая, – ответил Алексей, рассматривая снимки один за другим. – Вполне реальная. Конечно, какое-то сомнение возникло, но я ведь военный. Отдали приказ – полетел. Отдали бы другой приказ – полетел бы куда-нибудь в другую сторону.
– Ну, а если, положим, подобное повторилось бы? Полетели бы? Алексей кивнул, даже не раздумывая.
– Полетел бы. Правда, на этот раз потребовал бы, чтобы на карте расписались еще и представитель штаба округа и заместитель командира полка по личному составу.
– Они и расписались бы. Им-то какая разница? Ведь предполагалось, что через четыре-пять часов вас уже не будет в живых.
– Я знаю, – согласился Алексей. Он переложил в конец стопки последний снимок, снова убрал фотографии в конверт и повернулся к Максиму. – Все равно полетел бы. Даже если бы не захотел. Самое паршивое в данной ситуации то, что был отдан официальный приказ. Понимаете? Мы, военные, принимали присягу и обязаны выполнять приказы, какими бы странными или нелепыми они нам ни казались. Наверное, сейчас, после случившегося, мои слова звучат глупо, но ведь дело не в тех, кто выполняет приказы, а в тех, кто их отдает. Армия похожа на полуразложившуюся рыбу. Голова уже сгнила, и тело сгнило тоже, хотя пока только наполовину. Приказами в наше время удобно прикрывать свои собственные интересы. – Алексей усмехнулся. – Но здесь все было довольно гладко. Да и момент они выбрали хороший.
– Тогда еще один вопрос, на который вы не ответили ни Проскурину, ни мне, давая эти показания. За что вы Поручику-то физиономию набили? Алексей вздохнул.
Глава 34
Проскурин появился часа через полтора. Выглядел он весьма довольным, чуть ли не счастливым.
– Так, ну вот, вся компания в сборе, – хмыкнул Алексей. – Давай рассказывай, чего такого интересного нарыл?
– Расскажу – не поверишь, – по привычке ответил Проскурин. – Я такую столовку откопал – закачаешься. Прямо коммунизм на тарелках, а не столовка. При случае покажу. Все есть. Как в кремлевском буфете.
– А по делу? – спросил Максим.
– А по делу… Почитал я газетки, как Ипатов советовал, и пришел к выводу, что дельный он мужик. Гад, конечно, но дельный.
– Ну что там? Не томи.
– Смотрите, ребятишки. – Проскурин плюхнулся прямо на кровать Алексея и вдруг повернулся к нему. – Как себя чувствуешь, орел?
– Хоть сейчас в пляс. – Алексей усмехнулся. – Врачи настаивают, чтобы еще неделю полежал, а я тут от скуки загибаюсь.
– Ничего. В тепле да в скуке мужают руки. – Проскурин захохотал. Алексей автоматически отметил, что взгляд майора был блуждающим, воспаленным, глаза красные от проведенной без сна ночи.
– Смотрите, други, какая интересная ситуация получается, – ухмыльнулся Проскурин, вытаскивая из кармана пару библиотечных бланков. – С самого начала чеченской операции командующим Северо- Восточной группой назначается, кто бы вы думали?
– Алексей Михайлович Саликов, – ответил Алексей. – Это всем известно. Ну и что дальше-то?
– Ничего. Не странно ли, что человек, не имеющий опыта боевых действий, назначается командующим группой?
– Ничего странного. В войсках, сам знаешь, все через задницу. Точнее, через вылизывание этого самого места.
– На Саликова это не похоже.
– Ну не сам Саликов лизал, так кто-то другой. Нужного человека пропихивал.
– Умница! Я подумал о том же. Кто-то пропихнул Саликова. Кто и зачем? Но пойдем дальше. Девятого декабря создается разведрота, прикомандированная к четвертому мотострелковому полку, входящему, между прочим, в состав Северо-Восточной группы. Двенадцатого декабря она полностью сформирована. Естественно, Саликов не мог сам этим заниматься. Но рота создается либо командующим операцией, либо командующим объединенной группировкой федеральных войск. У командующего операцией на начало декабря нужды в этом не было. Сухопутные части в Чечне практически не используются, если не считать артиллерию и части аэродромного обеспечения. Значит…
– Дальше, – сказал Максим.
– Дальше. Двадцать пятого падают, а точнее, исчезают бесследно два самолета – Симакова и этого второго, как его, не помню… Перед этим, семнадцатого, еще один самолет. Заметь, Саликов продолжает оставаться командующим штабом Северо-Кавказского военного округа, при этом еще и возглавляет военную группу. Двадцатого, по показаниям раненого лейтенанта, разведроту загоняют в засаду, а двадцать шестого Саликова снимают с командования операцией и вместо него ставят генерала Юшенкова. Тридцать первого, – заметь, Алексей, тридцать первого, – Юшенкова тоже снимают с командования Северо-Восточной группировкой и – перед самым штурмом! – ставят Сивцова. Усек? И Сивцов же приезжает к тебе в штаб. А командир полка для комиссии, по официальной версии, ссылается на то, что отправлял самолеты на поддержку попавших в засаду десантников из Северо-Восточной группировки. Понимаешь? Первого же января Сивцова снимают с командования Северо-Восточной группой, – улавливаешь? – а вместо него ставят Ашимцева. Стрелочника, который потом будет отвечать за всю эту свистопляску. Потому что, конечно, никто уже ничего не спросит ни с Саликова, ни с Сивцова. Понимаешь?
– Подожди. – Максим нахмурился. – Приказы о подобных назначениях может отдавать только… – Он
