насколько глубока пропасть, когда долетят до дна и грохнутся в смрадное болото. Но произойдет это в самом конце пути. С последним вздохом.
– Я пошел. – Алексей поднялся. – Все. Устал. Спасибо за совет.
– Не за что. – Вопреки ожиданиям, особист не стал хватать его за руки, останавливать, кричать. Нет. Он лишь принялся складывать бумаги, лежащие на столе. И только когда Алексей взялся за ручку двери, сказал: – Я понимаю, капитан. Я все понимаю. И чтобы тебе было легче молчать, запомни: ты обязан держать всю информацию, касающуюся этого дела, в строжайшей тайне в интересах следствия. Соответствующую бумагу подпишешь завтра. И не делай глупостей. Не стоит. Алексей замер на секунду, хотел что-то сказать в ответ, но не сказал. Резко дернул дверь и вышел. А особист отложил бумаги, взял из пепельницы недокуренную сигарету, затянулся глубоко и уставился в стену пустым, отрешенным взглядом, словно смотрел в будущее. Он сидел и курил, на пухлых губах застыла странная, чуть различимая улыбка, и крохи пепла, как осенние листья, срывались с сигареты и падали на стол. Он просто сидел, курил и улыбался.
