забрызган кровью от пола до потолка. На бетоне чернели лужи крови. Громадные, похожие на маленькие озера. Изорванные в клочья тела лежали повсюду. Патрульный не преувеличил. Здесь было никак не меньше сорока трупов. И все молодые. Алексей не заметил никого старше двадцати. Судя по всему, солдаты спали, когда убийцы вошли в казарму и открыли ураганный огонь. Самые везучие умирали во сне, другие успевали проснуться и даже вскочить, но тут же падали снова, опрокинутые свинцовым дождем. По расположению тел без труда можно было догадаться, что мальчишки от страха потеряли голову, превратились в обезумевшее стадо. Однако убийцы были беспощадны. В их планы не входило оставлять свидетелей. Пол у дверей оказался сплошь застелен латунным ковром. Наверное, боевики Сулимо расходовали обойму за обоймой, пока не стихли последние стоны. В воздухе плавал сладковато-прогорклый запах крови и порохового дыма. Алексей схватился за живот и выскочил на улицу. Его вывернуло. Он выпрямился, привалившись спиной к кирпичной стене и жадно глотая морозный воздух широко открытым ртом. Основное здание продолжало полыхать. Пламя уже выбралось на крышу и теперь весело потрескивало, вскидывая к темно-синему небу желтые языки-руки. Вдали отчетливо выли сирены. Сюда уже спешили милиция, пожарные и «Скорые». Подошел патрульный.
– Что, плохо? Во, чего наделали, гады! Я тоже чуть не стошнил… Алексея выплюнул кислую вязкую слюну и сипло спросил:
– Ну что? Насчет аварий?
– А… Да… Диспетчер волосы рвет. Кричит: в одно дежурство столько ЧП. Говорит, удавится. Как думаешь, вправду удавится?
– Что с аварией?
– Была. Часа полтора назад. Товарный состав встал. Хотели ремонтников послать, да машинист сказал, что сами управятся.
– Быстро управились? – Алексей понемногу приходил в себя.
– Диспетчер сказал: минут за десять. График даже поправлять не пришлось. Слава богу, говорит, а то бы неприятностей было – не оберешься.
– Куда направился состав?
– Так это… То ли в Астрахань, то ли в Ахтубинск.
– Где сейчас состав?
– Так где-нибудь у Богураева. Если полтора часа в пути-то.
– Слушай, передай дежурной, пусть сообщит по линии: состав нужно остановить. Патрульный закивал.
– Ага, понял. А что в том составе-то?
– Беги! Передавай!
– Понял. Я мигом. Милиционер резво потрусил к стоящему поодаль «жигуленку». Вернулся он через пару минут.
– Ну что? – спросил Алексей.
– Ничего. Говорят, не могут они тот состав остановить.
– Почему?
– Сказали, что имеется какое-то указание, – патрульный многозначительно указал глазами в небо, – аж оттуда. Из самой Москвы.
– Да ну! – зло хмыкнул Алексей. – Что ж вы тут такие пугливые-то? Где точно состав? Узнал?
– Ага. Только-только прошел Богураев. Сейчас, стало быть, двигается к Белой Калитве. У него «зеленый свет». Идет шустро. Алексей рванул к вертолетной площадке, молясь только об одном: чтобы баки «МИ-24» были заполнены хотя бы наполовину. Поезд ушел километров на сто. Пока вертолет поднимется, пока догонит, еще километров сорок-пятьдесят. Итого около полутора сотен. Трети бака должно хватить.
– Эй, ты куда? – завопил за спиной патрульный. – Что случилось-то, скажи? Эй, браток! Алексей не слушал. Он запрыгнул в кабину и лихорадочно защелкал тумблерами. Над головой мягко загудели двигатели, заурчал за спиной редуктор, приборная панель расцвела задорными зелеными огоньками. На индикаторе остатка топлива стрелка уперлась в отметку: «MAX». «Видать, хотели лететь, да сорвалось», – злорадно подумал Алексей. Лопасти дрогнули и медленно пошли по кругу. Патрульный подбежал ближе, вскидывая пистолет.
– А ну, вылазь! Это нельзя!
– Уйди, дурак! – заорал Алексей. – Уйди! Башку срубит! Милиционер моментально втянул голову в плечи и прыгнул в сторону, подальше от набирающих обороты лопастей.
– Где это? – выглянув из кабины, крикнул Алексей.
– Что?
– Где этот Богураев?
– По двухрядке! По двухрядке иди! – заорал в ответ патрульный, размахивая руками. – Все время по двухрядке! Направо!
– Что? – Свист лопастей достиг максимальной громкости, став ровным и чистым.
– За Лиховской. Направо. И вдоль шоссе!
– Понял. Спасибо… «МИ-24» качнулся. Колеса шасси оторвались от бетона, и вертолет мягко пошел вверх.
– За Лиховской… – бормотал под нос Алексей. – Знать бы еще, где эта Лиховская… Пылающий комбинат провалился вниз. Справа, из темноты, вдруг появились огни Шахтинска, шоссе, забитое сине-красно- оранжевыми маячками и длинной вереницей стоящих неподвижно легковушек, пропускающих тревожно сигналящую колонну, горящий состав с самолетами и бронетехникой и совсем рядом – подъездная дорога, упирающаяся в распахнутые настежь ворота угольного заводика, ставшего последним пристанищем для нескольких десятков солдат. Алексей щелкнул тумблером, убирая шасси, затем потянул штурвал, и вертолет, послушно клюнув носом, пошел вперед, к шоссе, едва не задевая брюхом куцые верхушки сосен. Мигающая, словно новогодняя елка, гудящая колонна красно-белых пожарок, бело-красных санитарных «рафов» и пестрых милицейских «Жигулей» и «УАЗов» шустро втягивалась в горловину подъездной дороги. В эту секунду Алексей и вспомнил о том странном одиноком «уазике», который они встретили, подъезжая к комбинату. Тогда он не обратил на машину особого внимания по той простой причине, что думал, будто подъездная дорога уходит еще дальше, за комбинат, но… Выходит, машина выехала с завода! Черт! Они упустили убийц! Алексей потянул штурвал влево и уменьшил шаг лопастей. «МИ-24» завалился на левый борт, одновременно снижаясь метров до пятнадцати. Шоссе придвинулось и стремительно понеслось навстречу, убегая под брюхо вертолета. Дорога наконец открылась, и теперь машины двигались сплошным глянцево-разноцветным потоком. Дальше, впереди, сплошная яркая река дробилась на отдельные брызги в соответствии со степенью нахальства водителей и мощностью моторов. «УАЗ» не мог уйти далеко. С момента встречи прошло всего минут двадцать. Алексей увеличил скорость, турбина загудела, выдавая предельные обороты. «МИ-24» пожирал километры так же легко, как легендарный Робин-Бобин – коров. Постепенно плотность движения машин на шоссе снизилась. Кто-то ушел вперед, кто-то отстал. Алексей пожалел, что рядом нет оператора. Вдвоем было бы проще. Сейчас ему приходилось одновременно следить за приборами и разглядывать проносящиеся внизу легковухи. «Уазик» появился, когда он уже решил, что убийцам удалось ускользнуть. В самом деле, они легко могли свернуть на проселок или какую-нибудь обводную дорогу, но почему-то не сделали этого. Может быть, не верили в погоню, а скорее всего просто торопились догнать уходящий состав… Значит, можно догнать, можно. «МИ-24» опустился еще ниже, обогнул «УАЗ» справа и пошел параллельно, едва не задевая колесами землю. Деревья отступали от дороги метров на десять, и какое-то время Алексей мог не волноваться о том, что вертолет зацепит лопастями сосны. Убийцы отреагировали моментально. «Уазик» вдруг резко принял влево, задняя дверца распахнулась, и в темноте салона замелькали вспышки выстрелов. Пули зацокали по борту, однако ни одна из них не попала в кокпит. Через секунду Алексей понял, почему. Дело было вовсе не в меткости стрелка, убийцы и не старались попасть в кабину, они целили в двигатель. Розовато-желтый цветок огня продолжал мелькать в полумраке, озаряя лица сидящих в «УАЗе» людей. Алексею показалось, что он разглядел Сулимо, одного из широкоплечих молодчиков и еще кого-то, лежащего на заднем сиденье, прямо на коленях у остальных. «Кто-то из них ранен, – подумал он. – Ну и хорошо. Ну и ладно. И поделом». Пуля ударила в «фонарь», пробив толстое стекло, оставив на нем белесое «солнышко» с аккуратной дырой в центре. «Чуть-чуть правее, и не стало бы капитана Семенова», – подумал Алексей, посылая машину назад и влево. Вертолет
