Она попросила проверить расписание его жены, выяснить, не посещала ли Эйлин каких-либо конференций или мероприятий с ночевкой незадолго до гарвардской конференции, где у нее разболелась голова.
– Не знаю, имеет ли это значение, – сказал Сидни, – но за неделю до Гарварда она ездила на два дня в Менло-Парк – брать интервью у Шеннека для вестника, который издает ее некоммерческая организация.
– Менло-Парк? В Калифорнии?
– Да. Там находятся лаборатории Шеннека. Вы слышали о нем?
– Нет.
– Бертольд Шеннек. Лауреат всех главных научных премий, кроме Нобелевской.
– Продиктуйте, пожалуйста, фамилию по буквам.
– Он всегда на переднем крае науки, – сообщил Сидни, выполнив просьбу Джейн, – или, скорее, он и есть передний край, если говорить о мозговых имплантатах, которые помогают людям с заболеваниями двигательных нейронов. Например, на поздних стадиях бокового амиотрофического склероза с синдромом «запертого человека».
– Болезнь Лу Герига, – заметила Джейн.
– Верно. Он произвел на Эйлин сильное впечатление.
Зеленые язычки на ветвях, нависавших над ней, дрожали под слабым ветерком, тени слизывали разбросанные кусочки солнечного света, сверкавшие на лобовом стекле.
– Две ночи. Где Эйлин провела их?
– Я подумал, что вы спросите об этом. Я уже привык к вашему образу мыслей сотрудника ФБР, хотя, как мне кажется, вы слишком уж подозрительны. Она останавливалась в отеле «Стэнфорд-Парк», в полумиле от Стэнфордского университета. Мне довелось там побывать. Замечательное место.
– Вы посещали лабораторию доктора Шеннека?
– Нет, я ездил туда несколько лет назад. Представлял заявку на архитектурный проект.
– Не знаете, где обедала ваша жена?
– В первый вечер – в «Менло-гриле», это ресторан в отеле. Я сам обедал там и порекомендовал ей это место.
– А во второй?
– Ее пригласил на обед, вместе с другими людьми, доктор Шеннек. Эйлин нашла доктора и его жену просто очаровательными.
– И это случилось за неделю до того, как у нее в Гарварде разыгралась головная боль.
– За восемь или девять дней до этого.
– Ее первая и единственная мигрень.
– Я понимаю, что детектив должен подозревать всех, но можете не сомневаться, что интерес к Шеннеку никуда не приведет.
– На чем основано ваше заверение, Сидни?
– На его научных достижениях. Он человеколюб. В нем нет ничего от злодея. Даже думать об этом смешно.
– Возможно, вы правы. Спасибо, что уделили мне время, Сидни. Думаю, больше я вас не побеспокою.
– Нет-нет, вы меня ничуть не побеспокоили. Я понимаю вашу одержимость, понимаю, что вами движет горе. Надеюсь, вы обретете мир и покой.
– Вы были очень добры, – сказала она. – И мне понравилось беседовать с вами. Может быть, думаю как сотрудник ФБР, но готова биться об заклад, что наш разговор подслушивают. И еще кое-что. За последний год вы ездили на какую-нибудь конференцию с ночевкой, взяв с собой жену?
– Нет. В личной жизни мы с Эйлин были близки, как только могут быть близки два человека, но если говорить о работе, то мы вращались в разных мирах.
– Рада это слышать. Рада за вас. До свидания, Сидни.
Отключив телефон, Джейн некоторое время ездила по близлежащим жилым кварталам, пока не нашла строящийся дом, у которого стояла машина для вывоза мусора. Она использовала лишь небольшую часть времени, продававшегося вместе с телефоном, но решила не рисковать, кинула его через открытое окно в кузов машины и поехала в сторону Пирс-колледжа, который находился всего в нескольких милях и явно имел хорошую библиотеку с выходом в Интернет.
19Оказавшись на территории колледжа, она купила в автомате парковочный талон. Кампус выглядел приятно, его украшали многочисленные деревья – дубы, хвойные, фиговые.
Не было видно никаких демонстраций в пользу той или иной утопии. Отлично. Посещение библиотеки колледжа или университета становилось проблемой, если ее могли задержать толпы с плакатами, или она могла попасть в объективы камер: журналисты спешили освещать такие события независимо от их частоты.
Библиотека с эффектной часовой башней и массивной консольной крышей над главной лестницей представляла собой образец смелой и красивой архитектуры. Компьютерный зал находился в северо-западной части первого этажа и сейчас пустовал. Джейн села за один из столов последнего ряда, чтобы никто не мог оказаться у нее за спиной.
Выяснилось, что доктор Бертольд Шеннек и в самом деле был большим ученым. На него вело столько ссылок, что просмотр всех материалов занял бы несколько недель. Джейн перешла на сайт «Шеннек текнолоджи» – настоящий кладезь информации. Здесь было много видеороликов с Шеннеком, снятых для того, чтобы рассказать о различных аспектах его работы и помочь в получении многомиллионных грантов от государства и бизнеса.
В одном из последних роликов Шеннек представал в качестве моложавого пятидесятилетнего мужчины с копной темных волос, лицом доброго дядюшки и улыбкой, привлекательной, как у самого добродушного маппета. Вероятно, он был интеллектуальным гигантом, но, кроме того, выдающимся специалистом по продажам. Он рассказывал о своих планах промышленным магнатам и политикам, от которых зависел доступ к большим деньгам, и его уверенность в потенциале биотехнологий могла заразить кого угодно.
Дверь компьютерной лаборатории открылась. Вошел человек лет тридцати с небольшим. Чистые, но растрепанные волосы – тщательно устроенный беспорядок на голове. Высокий. Загар такой ровный, что наверняка получен в искусственных условиях. Улыбка, обнажающая зубы, отбеленные с помощью лазера.
На нем была дорогущая синяя спортивная куртка довольно свободного покроя, что позволяло, при наличии лицензии, носить под ней оружие. Рубашка из легкой хлопковой ткани, надетая навыпуск. Светло-серые широкие брюки. Низкие кроссовки на резиновой подошве вместо мокасин или других кожаных туфель. Кроссовки обеспечивают отличное сцепление, если приходится двигаться быстро или преследовать кого-нибудь. Джейн обычно носила кроссовки. У этого типа был вполне подходящий вид для агента, работающего под прикрытием.
Джейн не ответила на его улыбку и снова сосредоточилась на своем компьютере, но периферийным зрением ощущала его присутствие. Он подошел к столу в дальнем конце этого же ряда.
Читая описания других роликов с Шеннеком, Джейн остановилась на одном, в котором говорилось о светочувствительных протеинах, считывании информации с мозговых имплантатов и транслировании мыслей. Об этом же рассказывалось в телерепортаже, который она смотрела в постели, дожидаясь Ника за шесть дней до его смерти. Она даже решила, что Бертольд Шеннек появлялся в том новостном выпуске: его лицо показалось ей смутно знакомым во время просмотра предыдущих видеоматериалов.
Мозговые имплантаты, которые в один прекрасный день позволят немым озвучить свои мысли, в последние четыре месяца не выходили у нее из головы. Джейн подумала, что репортаж застрял в ее памяти, поскольку тем вечером она ничего больше не смотрела по телевизору. А потом пришел Ник, поднес ее руку к губам и сказал: «Убаюкай меня».
Мужчина, севший в дальнем конце ряда, еще не включил компьютер. Он звонил по смартфону, произнося слова так тихо, что Джейн
