Тихий уголок

она. – Я позвоню в местное региональное управление ФБР и исполню свой гражданский долг. Вы не успеете погрузить даже одной десятой вашего груза, когда здесь окажется группа быстрого реагирования.

– Вы получите то, что просите, – заверил он.

– Хорошо. И не забудьте воздушный шарик.

Держа «Магнум .44» обеими руками, Джейн спустилась по лестнице спиной к стене, где не было перил. Ее внимание было сосредоточено на двери внизу, но она постоянно поглядывала на вторую дверь, на тот случай, если Джимми держал здесь не только кольт. Спустившись, она открыла вторую дверь. За ней никого не было, в помещении лежали коробки со старыми пластинками.

Дверь в торговый зал была открыта. Никакой музыки оттуда не доносилось – Джейн слышала только оживленный разговор подручных Джимми. Если бы они затаились в засаде и ждали ее, то не разговаривали бы. Она решила не принимать никаких мер безопасности при проходе через дверь, но оставалась настороже.

Все шестеро столпились в конце прилавка. С его внутренней стороны Бритта, стоя на коленях, забинтовывала ободранную ногу Феликса, который сидел на ее табурете. Рядом с ними стоял еще один парень. Остальные пятеро расположились по другую сторону прилавка.

Когда Джейн миновала прилавок, все молча посмотрели на нее, словно непослушные, дерзкие дети под окриком взрослого, против которого они замышляли всевозможные пакости.

Она отперла входную дверь, положила кольт на пол и, выйдя наружу, с удивлением – после пребывания в царстве заколоченных и закрашенных окон – обнаружила, что еще светло.

17

В нескольких кварталах от «Винила» Джейн остановилась на красный свет. Молодая женщина, переходившая улицу с маленьким мальчиком, которого держала за руку, приблизилась к машине слева. Ребенку было лет шесть-семь, он ничем не походил на Трэвиса, но Джейн не могла оторвать от него глаз.

Когда они проходили перед «фордом», мальчик приложил руку ко рту, словно поперхнулся, а у тротуара, казалось, захрипел. Обеспокоенная мать подвела его к скамейке на автобусной остановке, порылась в сумочке и вытащила ингалятор для астматиков. Мальчик жадно сунул его в рот.

Загорелся зеленый, но Джейн не видела этого. Водитель пикапа «шевроле» с двойной кабиной нажал на гудок, сообщая, что пора ехать. Она опустила стекло и жестом попросила его объехать «форд», будучи не в силах отвести взгляд от задыхающегося мальчика, – ей хотелось убедиться, что с ним все в порядке. Но водитель пикапа, похоже, опаздывал куда-то и спустя пару секунд загудел так, словно вообразил себя за рулем автомобиля экстренной службы, которому мгновенно освобождают дорогу.

Мать одной рукой обнимала мальчика за плечи. Наконец тот вытащил ингалятор изо рта. Теперь он выглядел нормально – перестал задыхаться, черты лица не были искажены, как в тот момент, когда он садился на скамейку.

Через три секунды Джейн переместила бы ногу с педали тормоза на педаль газа, но водитель пикапа, продолжая гудеть, поехал и слегка коснулся «форда». Прикосновение было легким, неспособным причинить ни малейшего повреждения. Но пикап с огромными колесами был невероятно высоким, эмблема «Шевроле» располагалась напротив нижней трети заднего окна «форда», и у него не было никаких причин – никаких, черт его побери, оснований – бесчинствовать со своей уродской тачкой. Джейн перевела рукоятку в парковочный режим, дернула ручник и, открыв дверь, вышла из машины.

В кабине пикапа был пассажир – тоже на переднем сиденье. Водитель, увидев Джейн, отпустил кнопку гудка, потом надавил снова. Она стояла, глядя на него со свирепым негодованием, в котором не было ничего личного.

Она не могла понять, как такое возможно, как этот кретин может проявлять такое мелочное нетерпение меньше чем через день после жуткого происшествия на филадельфийском хайвее, где сотни его соотечественников были искалечены от удара самолета, сгорели заживо, направляясь на работу. Она двинулась к пикапу.

Водитель сдал назад, перевел рычаг в положение переднего хода, вырулил на соседнюю полосу и нажал на газ. Тип справа от него назвал Джейн идиоткой, прокричал «сучка!» и выставил средний палец, словно напуская на нее смертельную болезнь.

Джейн обогнула «форд» и подошла к матери и ребенку, стоявшим на остановке.

– Как он? – спросила он.

Женщина, явно потрясенная, посмотрела на нее широко раскрытыми глазами и ответила:

– Что? Вы о Бенни? Да, с ним все в порядке. Бенни молодец. Все будет хорошо.

Джейн поняла, что тревога матери связана не столько с состоянием сына, сколько со стычкой, свидетелем которой она стала. Теперь никто не мог сказать наверняка, не перерастет ли незначительное происшествие в страшную вспышку насилия, от которой пострадают случайные люди. Джейн несла ответственность за страх, который испытывала женщина, – вероятно, не меньшую, чем водитель пикапа.

– Извините, – сказала Джейн. – Этого не должно было случиться. Мне очень жаль. Просто… – Но она не могла найти слов, чтобы выразить свою тревогу при мысли об уязвимости Трэвиса и разделявшем их расстоянии. – Извините, – повторила она и вернулась в машину. Проехав два квартала, она свернула с улицы и припарковалась перед торговыми рядами с дюжиной магазинчиков.

Ее обеспокоило то, что она потеряла контроль над собой. Человека, который долгое время пребывает в стрессовом состоянии и к тому же рискует жизнью, нельзя винить в том, что у него порой не срабатывают тормоза, но она ждала от себя большего. Серьезной проблемой была нехватка сна. Каждую ночь она спала максимум шесть часов, а на прошлой неделе – только четыре.

Больше всего народу было в магазине спиртных напитков. Джейн пила мало, лишь изредка позволяла себе бокал красного вина. К водке она обратилась только после того, как пустилась в бега, но и ее принимала лишь после нескольких изматывающих ночей подряд. Иногда надо было уснуть любой ценой, пусть даже ценой ясности ума.

Она зашла в магазин и купила пинту «Бельведера»[19], рассчитывая выпить его после обеда – если сон не придет даже при закрытых глазах, если даже за опущенными веками воспоминания о Нике расцветут так ярко и живо, словно это происходит сейчас, если Трэвис представится ей так же ярко там, где нещадно печет солнце, где еще существует рабство и где продают детей поставщикам немыслимых услуг.

18

Джейн двинулась на запад, проезжая пригород за пригородом, пока не отъехала достаточно далеко от городка, где снимала номер в мотеле. Вряд ли преследователи смогут ее найти, пока она разбирается с этим делом. Но если ее засекут, то в момент появления группы захвата она уже уедет из этого района, и недруги окажутся далеко от ее нового логова – нового мотеля.

Она припарковалась под деревом близ Клуба пожилых граждан в Канога-Парке и заглушила двигатель. Оставалось еще два часа светлого времени. Солнце, казалось, раскалывало сухой воздух, так что яркие осколки пронзали полированные поверхности.

Кроме двух анонимных телефонов, оставленных в мотеле, еще два лежали в перчаточном ящике машины. Джейн купила их в разные дни, в