откатной двери стенного шкафа. Она засунула туда мусорный мешок. Прежде чем положить туда же чемоданы, она вытащила бинокль, универсальный открыватель замков, продававшийся только сотрудникам правоохранительных органов и приобретенный незаконным образом у тех же людей, которые продали ей переделанный «форд-эскейп» и глушитель с резьбой для «хеклер-коха».

К пяти часам, поработав в ванной с хирургической маской на лице и в нитриловых перчатках, она получила некоторое количество хлороформа из ацетона, обработав его хлорной известью, то есть белильным порошком. Она наполнила хлороформом шестиунциевый пульверизатор, купленный в косметическом магазине, отставила его в сторону и прибралась в ванной.

Когда она вышла наружу, предвечернее солнце уже окрасило неприветливым цветом широко раскинувшийся пригородный район. В теплом воздухе стоял запах автомобильных выхлопов, очищенных каталитическими нейтрализаторами до безвредного состояния, но не утративших зловония. Зайдя в ресторан на противоположной от мотеля стороне улицы, она с удовольствием съела бифштекс из вырезки, несколько раз заверив себя, что это не последняя ее еда в жизни.

6

Ранее этим днем, незадолго до четырех часов по восточному времени, начальник секции Натан Силверман, сидевший в своем кабинете в здании Академии в Куантико, получил предупредительный звонок от специального агента, возглавлявшего Лос-Анджелесское региональное управление. Агент сообщал, что он вышлет отчет о происшествии, случившемся днем ранее в Санта-Монике, с участием то ли самозванки, выдававшей себя за специального агента Джейн Хок из Группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации, то ли самого специального агента Джейн Хок.

Происшествие, по словам агента, выглядело странным, но, видимо, единственное правонарушение состояло в попытке выдать себя за агента ФБР. Местное региональное управление было одним из самых загруженных в стране, и агенту не очень хотелось тратить время на пустячное с виду происшествие. Но пять секций, занимавшихся анализом поведения, предоставили значительную помощь Лос-Анджелесскому региональному управлению во время расследования последних трудных дел, и агент с уважением относился к Силверману и его сотрудникам. Доклад, пообещал он, будет закончен и отослан в девять часов по восточному времени.

В 7:30 вечера Силверман сел обедать вместе с женой Ришоной – они были женаты уже тридцать лет – в их доме на окраине Александрии, милях в двадцати пяти от Куантико. Они сидели друг против друга, по диагонали.

Дети, закончив колледж, разлетелись кто куда. Можно было бы прекрасно поесть и на кухне, но Ришона настояла на столовой с ее более изящной обстановкой. Когда она готовила – а делала она это большей частью по вечерам, – каждый обед превращался в событие: хороший фарфор, чистое серебро, хрусталь, камчатные салфетки в колечках из ее собственной коллекции, свечи. Силверман считал себя счастливейшим из мужчин: жена была красавицей и его лучшим другом, с ней он мог делиться всем, положившись на ее благоразумие.

Поедая салат «Цезарь» со свежайшей зеленью, а потом – сочное филе меч-рыбы, он рассказывал о прошедшем дне. После филадельфийского теракта, произошедшего в понедельник, Департамент поддержки следствия и операций, а также первая и пятая секции анализа поведения – все они входили в Группу оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации – не успевали отвечать на просьбы о помощи, и сегодня, во вторник, он в первый раз вернулся домой раньше восьми часов. Ему было о чем рассказать, но Джейн и звонок из Лос-Анджелеса, конечно, стали главной темой беседы.

Имея в своем распоряжении великолепные кадры, Натан Силверман сумел создать группу, объединенную не только прочными профессиональными отношениями, но и социальными связями, что было не очень свойственно Бюро. Ришона хорошо знала Джейн и считала ее, как и Ника, частью большой семьи. Она переживала за Ника не меньше, чем за Джейн, и регулярно справлялась о нем.

– Я не стал требовать возврата удостоверения, – сказал Натан. – Думал, что знаю ее достаточно хорошо, и не сомневался, что она вернется через два, а то и через полтора месяца.

– У нее же не каменное сердце, – возразила Ришона.

– Не каменное, но львиное. Ничто не может остановить ее надолго. Два месяца назад она удивила меня, попросив продлить отпуск. Ты, наверное, помнишь о ее звонке.

– Да, она собиралась поездить по стране вместе с Трэвисом. Говорила, что это пойдет малышу на пользу. Он обожал Ника.

– Так вот, Джейн дала мне свой новый номер, но рассчитывала, как она выразилась, что я дам ей немного свободного пространства. Я знал номера ее домашнего и сотового и поэтому предположил, что она купила новый смартфон. Тот же самый региональный префикс.

Он замолчал, смакуя рыбу, но его жена, знавшая, как тонко он умеет пользоваться паузами для придания драматизма своим историям (ему нравилось представлять в красочном виде даже самую заурядную новость), через пять секунд стала проявлять нетерпение:

– Ну ладно уже, Шекспир. Что с этим телефоном?

– Понимаешь, я дал ей пространство, о котором она просила. Но когда из Лос-Анджелеса пришло это сообщение, я собрался связаться с ней. Но звонить почему-то не стал, а вместо этого попросил одного из компьютерных гениев вычислить адрес телефона – неофициально, частным образом. В конце концов, речь ведь не идет о преступлении. И выяснилось, что это номер не смартфона, а дешевого анонимного аппарата.

– Анонимного?

– Куплен в «Уолмарте», в Александрии, и активирован в тот день, когда я говорил с ней в последний раз. Ни одной минуты на нем не израсходовано.

Без всякого предупреждения – ни грома, ни молний – сильный дождь, пробив темноту, забарабанил по крыше, и Силверман с женой удивленно посмотрели на потолок.

– Вот и проверим, работает ли отремонтированный водосток, – сказала она.

– Работает, работает, а это значит, что я сэкономил для нас четыреста долларов.

– Очень надеюсь, дорогой. Ты и представить не можешь, как я страдаю, когда ты сгораешь от стыда после очередной катастрофы из разряда «сделай сам».

– «Катастрофа» не слишком сильное слово?

– Я вспомнила о гостевом туалете.

После некоторой паузы он проговорил:

– Все равно лучше сказать «неудача».

– Ты прав, я преувеличиваю. А теперь объясни, зачем Джейн покупать анонимный телефон для звонка тебе?

– Не знаю зачем. Нет, правда. Но по пути домой я отклонился от маршрута и заехал в Спрингфилд – посмотреть на ее дом. Его там нет.

– Чего там нет?

– Спрингфилд на месте, а дома нет. Он снесен. А на ограде – сделанный архитектором рисунок нового здания, которое там построят. И надпись: «Резиденция Чень». Работы еще не начинались, строителей на участке не видно. Видимо, только получают разрешение. Поговорю с кем-нибудь завтра.

На лице Ришоны появилось скептическое выражение.

– Джейн не стала бы продавать и уезжать, не оставив тебе нового адреса. Это нарушение правил.

Дом Силверманов был основательным сооружением – хорошая кирпичная кладка, надежная столярная работа, – но от неожиданно налетевшей грозы в столовой образовался сквознячок. Ровные, устойчивые языки пламени свечей в хрустальных блюдечках удлинились и затрепыхались, как змеиные жала.

– А если она сменила свою фамилию на Чень и не сообщила нам, это

Вы читаете Тихий уголок
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату