Тихий уголок

если только не соберетесь атаковать танк.

Трэхерн протянул ему конверт:

– Чек на четыреста пятьдесят тысяч. Мне нужны подписанные документы на машину.

Актер в недоумении проговорил:

– Дугал, я ничего не понимаю.

– А что тут понимать? – прорычал Трэхерн. – Я не могу ждать несколько месяцев, пока «Террадайн» доставит мне новую. А ты уезжаешь на несколько месяцев, чтобы сниматься в двух фильмах… кстати, «Оскара» ты за них не получишь, даже не надейся. Можешь заказать новый «гуркх» – его доставят как раз к твоему возвращению.

– Но ты можешь взять его просто так.

– Нет, это неправильно, – сказал Трэхерн, сердито нахмурившись и тряхнув головой. – Я могу попасть в переделку. Лучше тебе продать его, а не дать на время.

Актер, прирожденный любитель приключений, спросил – не озабоченно, а заинтересованно:

– В переделку? В какую переделку?

– Да в какую угодно, – ответил Трэхерн с мрачным видом, насупив брови, словно одаренный предсказатель, который видит будущее только в темном свете. – И больше я ничего не скажу. Ты должен иметь правдоподобную отмазку. Если ты не передумал и согласен ввязаться в это, предоставь старому другу одному сверкать голой задницей.

Актер изобразил на лице выражение «упаси бог»:

– Пусть лучше меня поразит проказа. Храните это в тайне, капитан.

– Если мы сделаем то, что задумали, и вернем тебе «гуркх», ты при желании сможешь купить его у меня за вычетом расходов на ремонт. Или я оставлю его себе. Как скажешь. А теперь нам предстоит долгий путь в ночи. Я был бы рад послушать твои бесконечные голливудские истории, но мне нужны эти чертовы документы на машину.

– Что-то с чем-то? – улыбнулся актер, повернувшись к Джейн.

– Пожалуй, – согласилась она.

– Думаю, вы понимаете, во что ввязываетесь вместе с ним?

– Думаю, да.

16

Длинную наклонную улицу очистили от перекрестка до перекрестка, и машины ФБР перегородили въезд на нее с обоих концов квартала, в котором находился дом Брэнуика. Этажом ниже никто не жил. Тех, кто жил в доме напротив, тихонько отвели под покровом тьмы на безопасное расстояние, подальше от места потенциальной схватки.

На другой стороне улицы, выше по склону, стояли Силверман и специальный агент Хэрроу, наблюдая за происходящим. Прикрытием им служили кроны деревьев и фургон водоканализационной компании, который на самом деле был позаимствован у другой спецслужбы – Управления по борьбе с наркотиками. В фургоне сидели, ожидая команды, шестеро спецназовцев в бронезащитной одежде повышенной прочности.

Стояла тихая ночь. Но вот с запада прилетел легкий ветерок, и деревья заговорщицки зашептались.

В доме, за которым велось наблюдение, свет горел почти во всех комнатах первого этажа, а на втором – лишь в нескольких. Шторы были раздвинуты, нигде не просматривалось никакого движения.

Сначала к зданию подошли два агента в обычной одежде и легких кевларовых жилетах под рубашками, без головной защиты, совершенно непохожие на полицейских. Один из них поднялся на четыре ступеньки между каменными львами и встал у стены, между входной дверью и окном. Второй отправился к восточному концу дома, прошел через металлическую калитку, обогнул постройку и исчез из вида.

Агент, стоявший у фасадного окна, прижал к стеклу присоску, в центре которой находился высокочувствительный емкостный микрофон с широким диапазоном частот. К ремню агента был пристегнут аудиопроцессор размером с пачку сигарет, запрограммированный на идентификацию и отсеивание ритмических посторонних шумов, исходивших от туалетного вентилятора, холодильника и других бытовых приборов, – так проще было различать голоса и звуки, связанные с человеческой активностью. В наушник поступали те звуки, которые процессор определял как релевантные. Прослушивающее устройство передавало звуки и на отдаленный приемник, в данном случае – на смартфон Силвермана. Они с Хэрроу слушали уже минуты две. Тишина в доме ничем не нарушалась; если там и были люди, все они пребывали в криогенном сне.

Агент, исчезнувший за восточной стеной дома, снова появился, пройдя через калитку, и присел рядом с живой изгородью, почти невидимый в темной одежде. Секунду спустя завибрировал телефон Хэрроу. Тот послушал, дал команду отходить и отключился.

– Он видел через окно мертвое тело на полу кухни, – сообщил Хэрроу Силверману. Потом он подошел к фургону и приказал спецназовцам проникнуть в дом Брэнуика и зачистить его.

Этот день стал днем откровений, каждое последующее событие было важнее предыдущего, а их совокупность, казалось, складывалась в пророчество, которому Натан Силверман никак не хотел верить. Даже если Джейн оказалась в тисках не по своей вине, если жизнь ее сына находилась под угрозой, если ее мотивы были безупречными, она ввязалась в очень нехорошую историю. В отчаянной ситуации люди совершают такие поступки, которые закон не может простить ни при каких обстоятельствах. Джейн была симпатична Силверману, он понимал ее, доверял ей… но ее образ в глазах начальника секции начал понемногу тускнеть.

17

Джейн сидела за рулем «гуркха», который мчался на север по федеральной трассе номер 5. Шестиступенчатая автоматическая трансмиссия работала ровно, а благодаря звукоизоляционным свойствам брони дорожный шум проникал в салон меньше, чем она ожидала. Машина ехала по горам Техечапи, с обеих сторон простирались национальные лесные заказники: слева – Лас-Падрес, справа – Анхелес. На пути встречались мелкие городки с населением от нескольких сотен до пары тысяч человек, в остальном – бескрайняя темнота под небом, затянутым тучами, закрывшими луну и звезды.

Ее «форд» остался в Малибу, в гараже актера. Она заберет его оттуда, если останется в живых.

Здесь, на пассажирском сиденье джипа, Трэхерн казался менее объемным, чем в «форде», а поскольку машина была армейского типа, он выглядел к тому же не таким комичным, более угрожающим, напоминая опасного революционера, готового взрывать банки и биржи. Время от времени он бормотал что-то себе под нос, но беседы не начинал. Когда до перевала Техон оставалось несколько миль, Джейн сказала:

– Значит, он берет ваш чек, дает вам документы и даже не хочет знать, что у вас на уме, не втянете ли вы его в нехорошую историю, которая подпортит ему репутацию?

– Да, я помню.

– Это был вопрос.

– Что за вопрос?

– Почему он пошел на это?

– Мы давно знакомы.

– Это все объясняет.

– Хорошо.

– Это была ирония.

Он достал из кармана платок, отхаркался, сплюнул и убрал его.

– Я пытаюсь расшевелить вас, – сказала она.

– Все так делают.

– Так почему он согласился, не задавая вопросов?

– Вы не отстанете от меня, да?

– Я должна вас понять.

– Ни один человек не может понять другого, – проворчал он. – В двух словах: он решил пойти в армию в шестнадцать лет и соврал насчет своего возраста. Прослужил четыре года, три из них – в войсках специального назначения. Мы вместе хлебнули всякого.

– Война?

– Выглядело как война, хотя называли ее иначе.

– И что же вы хлебали вместе? Если конкретнее?

– Значит, так: я не говорил вам того, что скажу сейчас.

– Чего не говорили?

– Он считает, что я спас ему жизнь.

– Почему?

– Я убил нескольких человек, которые пытались убить его и других ребят-спецназовцев.

– И много было этих нескольких?

– Двенадцать, а может, четырнадцать.

– И вы получили крест «За выдающиеся заслуги».

– Нет, крест