Ближе к вершине Джейн и Дугал пригнулись и шли так, а потом поползли. В сотне ярдов под ними стоял главный дом ранчо Эп-я-в – большое, приземистое, разлапистое сооружение из стекла и стали в ультрасовременном стиле, с темно-серыми несущими стенами из гранита, местами отполированного, местами шероховатого.
Джейн и Дугал, полускрытые дикой травой, должны были к тому же казаться небольшими из-за расстояния. У каждого имелся бинокль с небликующими линзами, чтобы не обнаружить себя. Джейн оглядела дом, который знала только по спутниковым снимкам, дававшим вид на крышу и длинные террасы.
Длинная асфальтированная дорога, отходившая от главного дома, вела на юго-запад, соединяясь с дорогой местного значения. В конце частного подъездного пути стоял дом охраны, который прежде, до покупки ранчо Шеннеком, был главным зданием, – двухэтажный викторианский особняк почти без всякой отделки.
По словам Овертона, там жили шестеро рейшоу, которые убирали территорию и производили все прочие работы. Но главной их обязанностью было обеспечение безопасности. Это были мужчины, чье сознание – как и у девушек в «Аспасии» – низвели на более низкий уровень, а самомнение уменьшили до минимума, сделав из них животных, безукоризненно послушных хозяевам, Бертольду Шеннеку и его жене. Запрограммированных.
Ранчо как такового не было: здесь не содержались животные, и поэтому не имелось ограждения. По территории в семьдесят акров были разбросаны датчики движения и температуры. Тревожный сигнал включался автоматически, если рост нарушителя превышал три фута, а температура тела свидетельствовала о весе более чем в сотню фунтов. Это позволяло не поднимать ложную тревогу при появлении койотов и других животных, хотя время от времени на охраняемую территорию забредал олень – тогда на разведку отправлялись тяжеловооруженные рейшоу.
Дугал, лежавший рядом с Джейн на вершине холма и рассматривавший поместье в бинокль, спросил:
– Значит, того персонажа в романе звали Реймонд Шоу?
– В «Маньчжурском кандидате». Да. В книге и фильме.
– Не читал, не смотрел.
– Во время корейской войны Шоу берут в плен. Коммунисты промывают ему мозги и возвращают в Штаты, чтобы он убивал политиков. Он не знает, что с ним сделали. После активирования он совершает убийство, но тут же забывает об этом.
– Значит, внедренный в мозг механизм управления стирает большинство воспоминаний, бóльшую часть личности, программирует человека на убийство, а Шеннек называет его «рейшоу». Бесстыжий сукин сын. Не просто злобный извращенец, но еще и козел.
Вспомнив, как Овертон защищал Шеннека, выбравшего название «Эп-я-в», Джейн сказала:
– Он любит такие шуточки. Овертон говорил, что это любимая книга и любимый фильм Шеннека с четырнадцати лет. Он не отождествляет себя ни с героем, ни с Реймондом Шоу. Но промыватели мозгов действительно вдохновляют его.
15После часа полета «Сайтейшн-эксел» опустился ниже уровня туч и сел на посадочную полосу аэропорта округа Напа. Силверман не испытал облегчения, вернувшись на землю. После завершения своей миссии он будет чувствовать себя пустым, как бледное высокое небо, по которому они прилетели на север.
След на тропе становился все отчетливее, а добыча, казалось, уже была в пределах досягаемости, и он должен был бы испытывать радостное удовлетворение, нарастающее возбуждение – но ничего такого он не чувствовал. Ему нужно было найти Джейн Хок, и он найдет ее. Но ее арест не доставит ему удовольствия. Поскольку ее обвиняли, среди прочего, в убийстве, она может оказать сопротивление. Прежде такое не могло ему присниться даже в страшном сне, но теперь он верил: Джейн способна на все. Силверман опасался, что она может вынудить его стрелять в нее, в эту девушку, которую он при других обстоятельствах мог бы любить, как собственную дочь.
Спустившись с трапа, он вместе с Хэрроу и Рамосом зашагал по рулежной дорожке к ожидавшему их автомобилю, водитель которого был сотрудником Бюро из Сакраменто. Постепенно им овладевала холодная решимость, поначалу вызвавшая удивление и неприятие. Когда они сели в машину и поехали в мотель, где находился телефон Овертона, он смирился с необходимостью дать отпор с помощью оружия, если дойдет до этого. Ведь она предала его. Предала Бюро. Предала свою страну. Если в критический момент Джейн предпочтет погибнуть от руки полицейского, он будет ей признателен и не станет испытывать угрызений совести. Она перестала быть такой, какой он ее знал, сделавшись чужой, опасной для общества, угрозой для ни в чем не повинных людей. Если придется, он сам нажмет на спусковой крючок и убьет ее. Без колебаний. Это его работа. Работа, которая никогда не была легкой.
16Если земля была живым существом, как верили некоторые люди, и матерью человечества, то у этой матери было ледяное сердце. Лежа в траве на гребне холма, Джейн чувствовала под собой холод: ледяная почва вытягивала тепло из плоти и костей. День был мягким, зима переходила в весну, но слоистые цинково-серые тучи холодили душу, и дом Шеннека в бинокле трепетал, словно мираж, когда Джейн пробирала дрожь.
– Видите что-нибудь? – спросил Дугал.
– Нет.
Прежде чем начинать атаку, следовало убедиться, что Бертольд и Инга Шеннек находятся в доме.
Ничто не двигалось на этих семидесяти акрах, кроме травы и ветвей, покачивавшихся под легким ветерком. Долгое время казалось, что все это происходит после конца цивилизации: остались сооружения, воздвигнутые людьми, но само человечество исчезло.
Потом… фигура за стеклянной стеной. Поначалу неубедительная, невесомая – словно по безжизненному дому пронеслась темная тень. Потом она пододвинулась ближе к окнам, вероятно войдя в гостиную, – женщина в белых свободных брюках и белой блузе, высокая и стройная, шагавшая, как модель на подиуме.
– Первый этаж слева, – сказала Джейн.
– Вижу ее, – сказал Дугал. – А где он?
Женщина исчезла за гранитной стеной… и появилась в кухне.
– Если она там, – сказала Джейн, – резонно предположить, что он где-то поблизости.
– Что, если мы ворвемся туда, а его там не окажется? Второго шанса у нас не будет.
– У меня есть анонимный телефон, и я знаю номер телефона в доме. Если он ответит, я отключаюсь, и мы быстро приступаем.
– А если ответит она?
– Тогда я снова превращаюсь в Лесли Грейнджер, помощницу персональной помощницы мистера Овертона Конни. У меня есть вопрос к мистеру Шеннеку.
– В любом случае, если они подозрительны, это даст им минуту, чтобы подготовиться, – обеспокоенно сказал Дугал.
17Офис директора мотеля пестрел множеством рекламных брошюрок, соблазнявших гостей долины Напа многочисленными приманками – главным образом винодельнями. Мотель выглядел чистым, пахло здесь хорошо, свет горел ярко – место, лишенное изысков, но приятное.
Тио Баррера, управляющий, в эту смену сам сидел за стойкой. При виде удостоверений ФБР молодой человек нахмурился, на правом виске запульсировала хорошо заметная жилка. Он показал
