Впрочем, нотации ждали до завтра, а сегодня были документы, вести с севера, снова документы, неожиданно конструктивный и нормальный разговор с Ламилималом… Кажется, сегодняшняя встряска пошла шаху на пользу, потому что он был собран, очень задумчив и даже принес извинения за свои необдуманные слова, сказанные и на поединке, и до этого. И на этот раз извинялся он вполне искренне.
Потом снова были документы. Фураж и прочее довольствие для войска, размещение пока еще довольно немногочисленных (надеюсь, так и останется впредь) беженцев с севера. Оперативные отчеты от седьмой милии: Нарамарана Ата Авидиву и Мития Тень Камня искал весь Вир, а кроме этого столичные следователи, как пчелы нектар, собирали по крупице информацию по всем предыдущим делам, и эти крохи постепенно собирались в целостную картину. Пока медленно, пока неясную, но упорство и терпение всегда вознаграждаются. Хотя у меня постепенно складывалось впечатление, что этот город вообще никогда не спит.
Всю ночь я постоянно был чем-то занят, но к утру не смог бы внятно и однозначно ответить на вопрос, что именно я делал. То есть это было что-то важное, нужное, но — целый вал невесть откуда взявшихся мелочей. А торжественно исполнив обязанности хозяина и проводив претцев, я вернулся в покои и вдруг обнаружил, что дела временно иссякли. В мое (и Виго в качестве переводчика) отсутствие штаб опустел, только дремал в углу на кресле молоденький офицер, один из порученцев Тания Черной Руки.
Мы с Гнутым Колесом переглянулись, синхронно пожали плечами и решили, что отдых и впрямь будет кстати.
И только присев на край кровати, чтобы разуться, я вдруг отчетливо осознал всю степень собственной усталости. Голова начала клониться к подушке сама собой, а вялая мысль, что надо хотя бы помыться с дороги, так и растаяла, толком не успев родиться.
Разуться я в конце концов точно сумел, а вот за остальное — не поручусь.
Глава 12
Об истоках
Тия Дочь Неба
Запах был… странный. Вроде бы знакомый, а вроде и нет. С одной стороны, неприятный — слишком сильный, резкий, а с другой — он почему-то совсем не раздражал. Я несколько мгновений балансировала на грани между сном и явью, вяло пытаясь сообразить, что же это такое. Потом проснулась и сообразила, что лежу на плече мужа, и пахнет как раз от него — конским и человеческим потом.
Приподнявшись на локте, я в изумлении уставилась на Стьёля, пытаясь сообразить, откуда такая радость с утра пораньше, если мой супруг уехал на север. А в следующее мгновение накатили воспоминания о вчерашнем. По телу как-то вдруг растеклась слабость — отголоски вчерашнего.
Получается, мне не привиделось, Стьёль действительно вернулся? Получается, они с Ивом все-таки сумели что-то сделать и остановить катастрофу?
Очень хотелось растормошить и расспросить мужа, но я подавила это желание: потерплю немного, пусть выспится. Если он не проснулся во время моей возни — наверное, очень сильно вымотался.
Окинув же мужчину более внимательным взглядом, я тихонько засмеялась, испытав сокрушительный прилив нежности и умиления: мой бедный муж, оказывается, устал настолько, что даже не сумел раздеться до конца. Рубашка висела на одном рукаве с застегнутой манжетой, а штаны он даже и не начинал снимать.
— Бедненький, — шепнула я себе под нос, легонько, чтобы не разбудить, поцеловала мужчину в висок и аккуратно сползла с постели, пробуя встать на неверные подрагивающие ноги.
Все оказалось не так уж плохо. То есть я ощущала себя слабой и очень хотела присесть, но с этим вполне можно было жить. Еще раз окинув взглядом неподвижно лежащего навзничь мужчину, я решила, что не дело это, и принялась его раздевать.
Это оказалось гораздо сложнее, чем виделось со стороны, и если с рубашкой проблем не возникло — достаточно было докопаться до пуговиц, — то стащить штаны с неподвижно лежащего тела получилось далеко не сразу. Взмокнув от усердия, вымотавшись до черных мушек перед глазами, я все же справилась с задачей, сделав попутно два вывода: во-первых, у меня очень тяжелый муж, а во-вторых, он умаялся вчера настолько, что мне стало уже не смешно, а тревожно. Дыхание вроде было глубоким, пульс ровным, но во время этой возни мужчина так и не проснулся.
Некоторое время я посидела на краю кровати, отдыхая, наблюдая за альмирцем и раздумывая, стоит позвать целителя или нет. Но потом Стьёль шевельнулся, поворачиваясь набок и обнимая одной рукой подушку, и я успокоилась: все с ним хорошо, пусть спит спокойно.
Я хотела выйти в гостевую часть покоев и распорядиться о завтраке, но вовремя сообразила, что там легко могут оказаться посторонние, поэтому пришлось отложить завтрак до лучших времен.
После мытья, одетая в чистое, причесанная, я почувствовала себя гораздо лучше, как будто вода смыла часть усталости, поэтому в гостевую — или сейчас уже, скорее, штабную — часть покоев выходила в прекрасном настроении. Даже сама удивлялась подобному спокойствию и благодушию: вчера невесть что происходило, едва ли не конец света, я понятия не имею, чем все закончилось, и — никакого беспокойства!
Но с другой стороны, какой смысл нервничать? Если бы исход оказался печальный, вряд ли я сегодня вообще проснулась бы, а на Железные облака в моем представлении окружающее не походило.
В гостевой части оказалось неожиданно тихо, хотя в остальном со вчерашнего дня мало что изменилось. Принесенные откуда-то столы, сдвинутые в центре, были все так же завалены картами и бумагами. Кресла и ложа теснились к стенам, освобождая пространство, и их явно осталось меньше, чем было до перестановки. А вот человек здесь был всего один — молодой дежурный офицер, скучавший в углу на кресле. При моем появлении он сначала замер, потом торопливо подскочил с места и поклонился.
— Здравствуйте, сиятельная госпожа кесарь.
— Доброе утро, — ответила я, жестом разрешила ему выпрямиться и спросила, обведя пустую комнату выразительным взглядом: — Все спокойно?
— Да, без изменений. Есть несколько донесений, но ничего срочного. Милор Черная Рука велел будить его, если вдруг что-то случится: они только
