Викран жил по-настоящему лишь тогда, когда она была рядом. Он дышал ею. Мог при желании услышать каждый ее вздох, ощутить все прикосновения, что она подарила ему когда-то. Мог, закрыв глаза, в мельчайших подробностях представить ее трепетный образ. И делал это каждый день и каждую бесконечно долгую ночь, которые приходилось проводить порознь.
Айра знала об этом и делала все, чтобы часы разлуки не были для них такими мучительными. Она до последнего мига впитывала его близость, когда они оставались одни. Неохотно отрывалась, когда время подходило к полуночи и приходил срок наведаться в Волчий лес. Она постоянно держалась поблизости, когда Викран приводил ее то к вампам, то к радостно скалящимся виарам. А если и отлучалась, то возвращалась так быстро, как позволяли приличия. И как только было возможно, чтобы не дать леру Борже повода заподозрить мага в неподобающем отношении к собственной ученице.
Викран, памятуя о словах Вотра, не рисковал. И не позволял себе остаться с Айрой наедине, поскольку волчья натура гораздо более подвержена сиюминутным желаниям и инстинктам. Тогда как он… он очень хотел бы им поддаться. Однако именно поэтому до сих пор заставлял себя сдерживаться.
Айра тоже это чувствовала. Волновалась всякий раз, когда слышала за спиной тяжелое дыхание крупного зверя. Однако она не боялась. Скорее напротив, была готова поддаться стремительно набирающей силу волчице. И останавливалась, лишь когда, обернувшись ненароком, перехватывала устремленный на себя пристальный взгляд – жаркий, нетерпеливый, зовущий… но и полный мучительной, непроходящей вины. Так, словно постыдное прошлое до сих пор не давало ему покоя. Словно Викран каждый раз разрывался в сомнениях. Он всегда отворачивался, чтобы она не увидела лишнего. А когда она не желала уходить, молчаливо вздыхал, при этом страшась даже спросить: помнит ли она о его предательстве?
Айра помнила. Но ни о чем не жалела. Она бы все отдала, чтобы Викран это понял. Видя в его глазах отголоски прошлого, она всякий раз подходила и, если рядом не было виаров, молча клала голову ему на плечо, ненавязчиво повторяя, что прощает. Если же это случалось в человеческом облике, то обхватывала руками шею и согревала его горячим дыханием. Помогала ему снова ожить. Заставляла снова поверить. И неустанно говорила, что любит, столько раз, сколько требовалось, чтобы едва проснувшееся чувство вины терпело поражение и посрамленно отступало прочь.
Она не знала, сколько времени должно пройти, прежде чем Викран избавится от этой боли. Не знала, как часто он растравливает ее, когда остается один. Но очень надеялась, что однажды он все-таки простит себя за это. И делала все, чтобы он забыл о Занде как можно скорее.
Лишь одно смущало Айру и заставляло тревожиться: занятия с Бриером. И с каждым днем молчать становилось все труднее. Но сказать означало снова заставить его переживать. Сделать его уязвимым. А на это Айра не могла пойти, поэтому стискивала зубы, до изнеможения занималась, старательно делала вид, что все в порядке, а потом устало падала на собственную постель для краткого отдыха и старалась как можно скорее вернуться в теле Кера в Волчий лес, чтобы Викран даже часа не находился в одиночестве. А затем незаметно прокрадывалась на поляну, мышонком зарывалась в густую шерсть, крепко обнимала лапками за мощную шею и едва слышно шептала:
– Люблю…
* * *Этим утром она не хотела просыпаться. В последнее время отдыха было так мало, что Айра даже сегодня едва не подскочила спозаранку. Под неодобрительное ворчание Кера собралась было встать, чтобы поплестись, отчаянно зевая, умываться. И лишь спустя пару минут, когда снаружи не ударил проклятый гонг, сообразила, что можно не бежать на занятия. После чего опустилась рядом с сердито сопящим крысом, прижалась к нему щекой и… уснула снова.
Сколько им удалось поспать, Айра не знала. А разбудил ее солнечный лучик, коварно пробравшийся в окно и пощекотавший лицо… да-да, теперь у нее было окно – самое настоящее, которое она сотворила сразу, как только вернулась в академию. И сейчас сквозь него ярко светило солнце, доносился шелест листвы, а еще вдруг пришло ощущение чужого взгляда. Теплого, задумчивого и удивительно родного.
Айра зажмурилась, нежась под этим взглядом, как в объятиях любимого, а потом приоткрыла один глаз и… ошарашенно замерла, заметив распахнутый овал телепорта. А возле него, присев на стул и подперев голову рукой, сидел, неподвижно рассматривая безмятежно спящую девушку…
– Викран!
Маг неловко отвел взгляд и поднялся, когда она резко села, сбросив покрывало.
– Откуда ты взялся?!
– Извини, – хрипло сказал он. – Я зашел убедиться, что все в порядке. Ты не отзывалась на зов, и мне показалось…
– Я просто крепко заснула.
– Прости. Я сейчас уйду.
Айра, не дослушав, спрыгнула на пол и, как была – в одной тонкой сорочке, кинулась к нему, крепко обняв за шею.
– Ни за что! – прошептала горячо. – Ни за что не прощу, если ты уйдешь!
Викран, обхватив ее за талию, несильно вздрогнул. В тот же миг обрадованный Кер с урчанием вспрыгнул к нему на плечо. А затем взвизгнул, потому что Кеари, почувствовав смятение хозяина, очнулась от долгого сна и тоже высунула наружу любопытную мордочку. Поняв, что здесь безопасно, она проворно выбралась из-под рубахи, юркнула на охранную сеть Кера, стремительно пробежалась и наконец одобрительно фыркнула: новое место ей понравилось.
– Не хочу, чтобы ты уходил, – Айра шмыгнула носом, на всякий случай вцепившись в мага еще крепче. – Пожалуйста, останься. Здесь никто не услышит: я защиту поставила. Побудь со мной, Вик. Хотя бы немного.
Он только вздохнул (знал ведь, что не сможет уйти!), но послушно сел, безропотно позволяя забраться к себе на колени. В душе, как всегда, вспыхнуло ликование, но на этот раз к нему примешивалась и печаль.
– Ты выглядишь усталой, – тихо сказал Викран, рассматривая ее лицо. – Я тебя загонял?
Айра поджала губы: ну вот, опять! Он во всем винит себя! И тогда, когда Марсо нас заставил, и когда лер Альварис его вынудил, и даже теперь!
– Ты так устала, что даже зов мой не услышала.
Всевышний! Когда же он поймет?!
– Вик…
– И у тебя рука болит, – неслышно добавил Викран, заставив ее резко осечься. – Вот здесь. Я чувствую. Вчера этого не было.
Он бережно коснулся ее плеча, где красовался небольшой синячок, оставленный накануне Бриером. Такой маленький, уже не болящий, но маг все равно узнал. Более того: смотрел, хоть и остро, без всякого укора. А если толика укоризны там все-таки была, то не за ее молчание, а лишь за то, что он
