В протоках скорость совсем замедлилась, но мы решили не спешить. Успеем. Пусть люди и лошади отдохнут. К слову, потерь среди киевлян и нашей кавалерии практически не было. Раненые были. В хазарском лагере оставались лишь пастухи, поэтому про его захват даже и разговоров не было, хотя добра там взяли очень много. Сколько же торговцев успели степняки ограбить? Это нам тогда повезло, что не успели всё это добро родне отправить. Так бы ничего не досталось. Пленные поведали, что вовремя мы пришли. Ещё бы день-другой – и плакала бы наша добыча. Уплыла бы из-под носа. Так что повезло.
А вот когда преследовали удирающих хазар, тогда и пошли основные потери. От волока степняки брызнули в разные стороны, пришлось и нашим выделять для себя основные группы преследования. Хазары быстро опомнились и начали активно отстреливаться на скаку. У кого стрелы ещё оставались. К счастью, они у них быстро закончились. А то натворили бы дел. Впрочем, что богов гневить. Общие потери на фоне хазарских были смехотворны. Аскольд со своими дружинниками долго не могли поверить, что можно с таким счётом одержать такую ошеломительную победу. Впрочем, они меряют своими мерами, а я своими. Людей-то потеряли. Своих людей. Понимаю, что по-другому никак, а сердце давит, жмёт совесть. Трувор с Яромиром сочувствуют молча, а вот Рюрику этого пока не понять. Погиб воин в бою – так он для этого и жил, честь ему и слава. А о том, что этого воина вырастить и обучить нужно, не думает. Такая вот сейчас философия.
Олег же… Он тут давно живёт, прижился, свыкся с местными реалиями.
После тризны на берегу разобрались с трофеями, разделились и распрощались с Аскольдом. Киевляне возвращались домой, уводя с собой и часть захваченного табуна. Остальных лошадей забирали мы. Сколько могли в баржи погрузить, столько и загрузили. В захваченном лагере разжились и фуражом, и… да много чем. Всего хватало.
Река начала ветвиться на множество более мелких проток, вскоре вокруг не было ничего, кроме зарослей высокого тростника и раскидистых невысоких деревьев у воды. Птицы… Сколько вокруг было птиц! При нашем продвижении вперёд, а нам пришлось сесть за вёсла, так как скорость течения сильно упала, в небо поднимались огромные тучи разнообразных пернатых. Оглушающий гвалт стоял над нами, палубу, неподвижно обвисшие паруса мгновенно облепило птичьим дерьмом. Просушили полотно, называется. Ну и нам, конечно, досталось. А рыба? Полное ощущение, что нос струга буквально расталкивал крупные тушки в глубине, которые лениво уходили в стороны, прочерчивая острыми спинными плавниками спокойную доселе гладь воды, и врывались толстыми брёвнами в тростник, раскачивая его и шурша толстыми стеблями. Вскоре запахло морем, тухлый запах гниющих водорослей уже надоел, и ноздри жадно втягивали свежий морской воздух. Последний поворот, и перед нами наконец-то открылись новые просторы. Вот оно, море! Первая часть пути пройдена! Даже настроение улучшилось.
Как бы не так. Вода за бортом оказалось пресной. Это ещё не море. Олег тут же высказался, что, возможно, это днепровский лиман, а до настоящего моря нам ещё грести и грести. Тревожные крики сверху быстро придавили восторженное настроение и заставили оглядеться по сторонам.
Не успели мы выйти из камыша на простор залива, как к нам со всех сторон понеслись многовёсельные узкие лодки. Что-то мне это напомнило. Не так давно уже происходило что-то до боли похожее, когда мы выходили из Варяжского моря. Там точно так же напали варяги двумя дракарами. Тогда мы ещё первый раз пушки в деле опробовали.
Вот только неужели они не видят, что нас много? Куда несутся? Самоубийцы!
Оглянулся в недоумении, которое, впрочем, сразу же и рассеялось. Вот оно в чём дело. Наш караван растянулся, и из камышей вышло только несколько судов. Остальные были на подходе. А пираты от радости потеряли осторожность. Да это и понятно, ведь благодаря хазарам на порогах сюда уже давно не спускались никакие торговцы, вот и соскучились разбойники по славной добыче. Придётся накормить их до отвала. Глянул на Трувора, тот – на меня, улыбнулись зловеще друг другу.
– К бою! – негромко скомандовал князь.
А зачем громко? Бойцы привычно подняли щиты в боевое положение и сейчас деловито заряжали самострелы. Внизу с громким деревянным стуком открылись пушечные порты, потянуло дымком разгорающихся фитилей. Рядом встал Олег, с другой стороны – Рюрик. После памятного боя все опять собрались на одном струге.
Оглянулся проверить, где моя собака, но того уже и след простыл. Признаки надвигающегося сражения ему давно были известны, да и общее настроение почуял, вот и поспешил укрыться в своём любимом месте. Не любит грохота пушек. Это хорошо, заодно и под ногами мешаться не будет, и от стрел убережётся, а стрелять по нам собираются, вон, уже выцеливают. Сколько их? Всего-то полтора десятка лодок, и на каждой однодеревке около двух с половиной десятков не пойми кого? Стоп! Что-то я расслабился, надо быстро себя в руки брать, да и за остальными присмотреть. Оглянулся вокруг, чуть отступив от борта. Видимо, точно такие же мысли пришли в голову и Трувору, потому как он в точности повторил моё движение.
– Все собрались! Лёгкого противника не бывает! Тризну на берегу забыли?! – рявкнул я на весь струг, распугивая парящих над головой чаек. А громко рявкнул, даже на приближающихся лодках головами завертели, не говоря уже о наших бойцах. Ну, кто первый начнёт?
Первыми опять начали не мы. Но ответили сразу же и изо всех стволов. Только отстающим лодкам повезло, успели затабанить и в суматохе начали разворачиваться, что позволило нам перезарядиться и продолжить стрельбу. Но ушли, успели отвернуть и оторваться. Теперь гнули вёсла, торопясь скрыться в прибрежном плотном камыше. Им проще, они тут все протоки, все лазейки знают. Гоняться не будем, надо с оставшимися разбойниками разобраться, может, кто из них уцелел. Язык нам нужен. Хорошие воины и мыслят одинаково. Это я себя нахваливаю. А если по правде, то ровно такие же мысли пришли в голову не только мне одному, потому как иначе ничем не
