Разбойники искали долго и с остервенением. Но когда солнце начало клониться к закату, они все же убрались. Подозреваю, что недалеко и не насовсем. Это были не простые грабители, которым нужна пожива. Наемники. Киллеры местного разлива. Как я поняла, нанятые с одной конкретной целью: добыть печать.
А посему они будут искать и искать. Пока не найдут. А с учетом того, что эта зараза сейчас на мне, заберут ее у нынешней хозяйки без церемоний. И бонус в виде моей глупой башки тоже прихватят.
Едва тати скрылись, а звуки конского топота растворились в вечернем воздухе, я дала низкий старт из камышей. Зуб на зуб у меня уже давно не попадал, зато голова, в отличие от одеревеневших мышц, работать не отказывалась. Времени же, чтобы подумать, было предостаточно.
По всему выходило — меня занесло куда-то дальше злополучных чертовых куличек. Мысли о том, что я умерла и в раю, почему-то не посещали. Может, оттого, что в Эдеме трупы, по идее, не водятся? Им как бы там по штату быть не положено. Значит — другой мир. Сколь бы бредово это ни звучало. И чтобы не умереть еще и тут — стоит поторопиться.
О том, как меня сюда вообще занесло, почему и с чего такая честь — старалась пока не думать. Хоть мой процессор, в смысле, голова, — вещь и многозадачная, но «оперативка» и так трещала от всего, что я увидела и услышала.
Я попрыгала, согреваясь, а потом рысцой добежала до одного из распотрошенных тюков. Рубахи, юбки, жилеты, мех.
С убитых не знаю, сняла ли бы. Наверное, все же не смогла бы пересилить себя, но тут… Мародерство отвратительно, но сдохнуть — вдвойне отвратительнее. Потому я стянула с себя мокрые джинсы, куртку, водолазку и нырнула в рубаху. Брюк, что подошли бы на мою субтильную фигуру, видно не было, а искать — тут каждая секунда на счету. Пришлось прихватить юбку, безрукавку и полотняный отрез. Расстелив отрез, кинула в него свои мокрые вещи. Рюкзачок, в котором обретались диктофон и прочие мелочи, повесила на плечо.
Самая большая заминка вышла с обувкой: все сапоги оказались гренадерского размера, здоровые, мужские. С деревянными башмаками, выдолбленными из цельного куска дерева — та же история. А намотать кучу портянок на манер онучей — да я бы этим извращением до утра занималась! Посему плюнула и решила, что мокрые кроссовки — тоже ничего.
В последний момент, уходя с поляны, вспомнила о деньгах. С совестью боролась недолго, но отчаянно. Эта паршивка вопила и не заткнулась до конца, даже придавленная тяжестью напоясного кошеля, который я позаимствовала у одного из убитых.
— Прости, — сами собой прошептали губы.
Звук получился, словно из проколотой шины воздух вышел. Глупо просить прощения у трупа, но за сегодняшний день произошло столько бреда, что бредом больше, бредом меньше, какая уж разница?
«Обо всем этом стоит еще раз подумать. Хорошенько. Но потом. А сейчас пора сматываться», — решила я, словно отсекла путы, потом, подхватив рюкзачок и узел с мокрыми вещами, нырнула в заросли.
Лес встретил меня мошкарой и густыми, как смола, сумерками. Не покидало ощущение, что я здесь чужачка. Да, в сущности, так оно и было. В свои двадцать три я по пальцам могла пересчитать дни, проведенные на лоне природы. Потому трезво рассудила, что от тракта далеко отходить не стоит, но и идти по нему открыто — значит нарываться на крупные неприятности.
Так и шагала леском в полусотне метров от дороги, чтобы видеть ее хотя бы иногда, но если вдруг появятся конные или пешие — сразу же нырнуть с головой в траву.
Когда солнце почти скрылось за горизонтом, а ситуация окончательно подтвердила, что страшнее комара зверя нет, я поняла, что умная женщина никогда не будет брать тяжелого — в руки, а дурного — в голову. Но то — мудрая. Увы, я таковой ни разу не была. Потому как сумела прихватить и то, и другое: куль с мокрой одеждой весил изрядно, а мысли, бродившие в голове, — и того больше.
Каждый шаг давался все тяжелее. В животе не просто урчало, там, судя по звукам, выл Джигурда. Голова кружилась. Наконец я сдалась. Плюхнулась под первым попавшимся деревом и вытянула ноги.
Задним числом пожалела, что взяла все, кроме самого главного: еды. С водой в организме после продолжительных принудительных водных процедур пока был порядок.
Стала перебирать в уме, что же я знаю о съедобных растениях и грибах. Оказалось, что только как их искать. Да и то не в лесу, а в «Гугле». Но тут взгляд упал на поклажу, и я вспомнила о недоеденном батончике.
Руки, до этого неподъемные, почувствовав, что организму светит углеводная пожива, потянулись к рюкзачку. Уже спустя минуту я с утробным урчанием уплетала остатки шоколада с орехами. Когда фантик был в третий раз тщательно облизан, пришлось с прискорбием признать: вечерней трапезе конец. Пора подумать о ночлеге. Идти куда-то сил не осталось. А ночевать на земле…
Я уже убедилась, что моя кровушка — весьма недурственная закуска для местных обитателей. И если комарам и пиявкам посягательства можно было пусть и не простить, но хотя бы смириться, то с волками, подозреваю, я ста граммами второй отрицательной не отделаюсь. Решение заночевать на дереве показалось правильным.
«Кровати» на мой непритязательный взгляд отличались лишь тем, что одни были — с иголками, другие — с листьями. Последние мне нравились больше.
Задрала голову. Я сидела как раз под раскидистым дубом.
«Значит, дуб», — решила и с кряхтеньем встала. Как залезала на дерево уже почти в темноте — отдельная сага. Но нет в мире той стены, что устоит перед женской целеустремленностью. Хотя в моем случае — скорее банальным упрямством. В итоге я все же оседлала одну из веток. Убедившись, что подо мною метра четыре свободы, решила, что я пока корочек пилота не имею, оттого к полетам мое бренное тело допускать не стоит. Достала из узла джинсы,
