— В мире Полуночи живет некое существо… Оно зовет себя Черный Кик.
— Черный… кто?
— Кик, — улыбнулся Кобзарь. — О, это великое существо… Одним из первых пришло оно в мир Полуночи и обитает там поныне, сокрытое от глаз. Лишь единожды в год можно узреть Черного Кика — в Ночь всех Ночей, тогда, когда, по легенде, был создан мир Смерти. Кик, огромный черный козел, пляшет на перекрестках дорог в честь праздника. Сказывают, если какой смельчак выступит против Кика и сумеет чудом сорвать один из волшебных бубенцов — а они, между прочим, говорящие! — то может узнать ответ на любой вопрос. Стоит лишь задать его. Но если не справишься, не сорвешь бубенчик — Кик затопчет копытами.
Кобзарь протянул Тео шляпу. Бубенцы бряцнули, и Тео вдруг осенило.
— Черный. И не медли, пока я не передумал!
Тео нашел взглядом черный бубенчик — явно старинный, с вытравленной буквой «К».
Протянул руку, схватил его, и нитка, на которой он висел, тут же лопнула. Тео почувствовал, как металл завибрировал, и с удивлением увидел, что образующие крест зубчики бубенца раздвигаются. Из черного зева донесся скрипучий голос:
— Кристиан Вангели, он же Теодор Ливиану.
Тео чуть не разжал руку. Бубенец поворочался в пальцах, словно разглядывая юношу.
— О-о-о… Я вижу тебя насквозь, юнец. Не из мира Смерти ты — живой мальчишка, получивший в дар меня!
— Да будет ночь, — произнес с улыбкой Кобзарь.
Бубенец повернулся зубцами к музыканту.
— О, это вы… Во имя Истины — да будет ночь!
В их голосах слышался особый трепет — тот же, что звучал в тоне Кобзаря, когда тот впервые показал игрокам Полночь. Гордость и страх. Восхищение и ужас. Преклонение и печаль. Вот что послышалось Тео, когда эти двое обменялись странной присказкой — видимо, был в ней более глубинный смысл, чем тот, что открылся Теодору.
— Я слушаю тебя! Задавай вопрос — и узнаешь любую истину, что известна Великому Кику, да будет его тень бесконечна!
Бубенец буквально леденил пальцы, и по коже Тео поползли мурашки. Он открыл рот, но язык примерз к нёбу.
— Йонва… т-то есть Война… Он вырвался в наш мир, и я узнал, что есть нечто, способное его одолеть. Что это, как мне это получить?
— А-а… — раздался скрипучий смешок. — Ну что ж, Теодор Ливиану, слушай внимательно, ибо дважды я не повторяю.
Комета на небо восходит опять, Свободу почуял воинственный тать. Война тяжелеет на чаше весов — Любовь открывает столетний засов! Алтарь Невидимки сокрыт от людей, Его и боится стоглазый злодей, Но коли ты смеешь любить — то ищи, А если ошибся, мой друг, трепещи! Могилы скрывают заветный Алтарь, Макабр восстанет как будто бы встарь: Ступай от гробницы к гробнице вперед — И где-то в конце тебя верная ждет! Звезда начинает, ведет и вершит, И ты за звездою идти поспеши! Каждый игрок ключ хранит от двери, И ключ ты увидишь, лишь сердцем смотри.Пение бубенца стихло. Зубчики сомкнулись, дрожь прекратилась. Это снова был обычный металлический бубенец, какой можно купить на любой ярмарке.
— Какой-то Алтарь…
— Не какой-то, а ее самой!
Тео нахмурился. Кобзарь вытащил три карты:
— Если есть на свете Смерть…
Он развернул первую карту: туз треф.
— Война…
Кобзарь показал вторую: пиковый туз.
— То, стало быть, есть и…
Туз с красным сердцем по центру.
— Любовь?
— Amor vincit omnia, Тео. Безусловно, она существует, но вот уже добрую сотню лет ее никто не видел. Любовь появляется, лишь когда чаши весов Мира колеблются, когда Война тянет человечество вниз… Стало быть, у людей появится возможность получить что-то равное Войне по силе, и это приведет чаши в равновесие! Тот, кто разыщет Любовь, победит и Йонву, и нелюдимцев, ибо они есть порождение ненависти. Ты уже понял, как это сделать?
— Макабр?
— О, да!
Крутя в руках шляпу, Кобзарь зашагал вокруг Тео.
— Когда-то Любовь перестала показываться людям. Тот, кто заслужил право ее увидеть, получал имя Последнего Влюбленного. Он передавал ключ от Алтаря достойному преемнику, а тот — своему, и так далее… В какой-то момент Смерть решила включить в Макабр Войну, и эстафету перехватили игроки — в прошлом столетии один из них вновь упрятал Йонву за решетку.
— Я должен найти могилы игроков Макабра, потому что кто-то из них в прошлом столетии вызволил Любовь?
— Он был тем, кто видел Любовь в последний раз, прежде чем она вновь исчезла. И теперь хранит ключ от Алтаря.
— Но… Макабр проходил в другой стране, разве нет?
— О, да. И последний раз очень далеко отсюда.
— Как же тогда…
— Алтарь Любви откроется там, где вырвалась на свободу Война. То есть в Трансильвании. Правда, отыскать его нелегко. С некоторых пор Безликая не дается людям просто так. Они обидели ее в прошлом, так что теперь Любовь нужно… заслужить, — ухмыльнулся Кобзарь.
— О… И я?..
— Теодор Ливиану, извини, на твоем лбу не написано «Последний Влюбленный». По правде, как раз с любовью у тебя проблемы… Так или иначе, Преемником может стать любой из вас. Тот, кого выберет Она сама.
— И где же мне искать могилу?
— Действительно, где! — Кобзарь обвел взглядом надгробия вокруг себя. — Прям даже не знаю!..
Тео с подозрением заглянул за могилу.
— Эта?
— Балаур Великий, ну что за юноша! Тео, включи все же смекалку… «Звезда начинает, ведет и вершит, и ты за звездою идти поспеши!»
— Ни черта не понимаю!
— ЗВЕЗДА!
И тут в голове Теодора щелкнуло. Пазл сложился. Сказка о любви! Скрипач рассказал сказку о Любви, и упомянул, что его внезапно озарило после того, как…
— Звезда упала на могилу?
Кобзарь драматично закатил глаза. «Почему так долготе!» — перевел про себя Тео.
— Послушай моего совета, Тео… Ты мог бы отправиться один. Но если честно… — Кобзарь покачал головой. —
