Умер.
Стал нежителем.
Из-за нее.
Узнал, что умерла она.
Из-за него.
Змеевик охватил лицо ладонями. Щеки горели. Веки бешено пульсировали под пальцами. Раздув по-змеиному ноздри, он жадно втянул воздух.
Его руки пахли ею…
Она уже вернулась домой. Змеевик представил, как Дика отводит ветви шиповника, открывает дверь своего дома. Сразу ли увидит на столе бумагу, придавленную зеленым камнем? Ее в приюте научили писать, она научила его. Он не мог сказать слова прощания — слишком тяжело, — лишь написать. Все путешествие Змеевик не позволял себе остаться с Дикой наедине. Хорошо, когда они прощались на холме, там были другие. Если бы они остались вдвоем…
Сердце радостно подскочило. Забилось, жалкое, от одной мысли об этом.
Змеевик не знал людской жизни, пока не увидел своими глазами на вылазке в город. Однажды он подглядел за двоими: девушка и юноша стояли на улице, держась за руки. Юноша вдруг наклонился и прижался ко рту девушки губами, а она оплела нежной рукой его шею, притянула к себе — и Вик, никогда прежде такого не видев, не мог оторвать взгляда. Сам не знал почему. Он вдруг перестал чувствовать себя змеенышем. Змеи такого не испытывают.
Он ощутил себя человеком.
И до сих пор не искоренил тягу к людям. Путешествие в Полночь не прошло бесследно: отправляясь в страну Смерти, он еще был змеем — но теперь… какой же он теперь змей? Вик смеется. Хохочет. Даже шутит. Он чувствует, чувствует! Слишком много! Он хочет того, чего хочет лишь человек.
Будто путешествие в мир Смерти подарило ему жизнь.
Вик открыл глаза.
Впереди между деревьями показалась старая сосна: ветви раскинулись в стороны, могучие корни у основания сплелись, точно гадюки во время змеиной свадьбы. Там находился лаз, и только Вик знал этот путь.
Он знал все пути, ведущие в царство Господаря Горы.
Не знал лишь пути обратно из ловушки, в которую попал.
Шаги разносились эхом под тысячелетними сводами — здесь под землей всегда холодно и темно. Так любят подданные Господаря Горы. Так любил он, пока не увидел солнечный свет. На стенах сверкают камни, кристаллы и змейки — и не понять: то ли часть барельефа, то ли живая медянка притаилась на потолке. До того как Змеевик побывал в Золотом Дворце, великолепней этих он не видал палат.
Змеевик сбежал по ступенькам, мимо его ног во тьму скользнул черный хвост — значит, о его возвращении доложат. Вик прошел через анфиладу и наконец очутился перед огромными створками из позеленевшей меди. Два стража склонили перед ним змеиные головы. Створки медленно распахнулись, и Вик вошел в тронный зал.
По обе руки на пути к трону все кишело от сотен блестящих, извивающихся тел. Вик прошел вперед. Отовсюду устремились хищные взгляды, но Змеевик взял себя в руки.
«Я принц! — сказал он себе. — Я спустился в царство мертвых, единственный из детей отца говорил с Балауром, ранил Отца всех змей — я больше не последний из сыновей!»
Сердце Вика бешено колотилось о Лучезар, спрятанный на груди. Змеи шипели и сползали с колонн и стен, чтобы взглянуть на возвратившегося сына Господаря. Вик подошел к тронному месту, встал на колени перед статуей гигантского змея и склонил голову. С высоты донесся голос, древний, как шепот звезд:
— С-с-сын мой, ты вернулс-с-ся.
— Да, отец!
Вик не смел поднять глаз. Было страшнее, чем при встрече с Балауром, — мысли еще одолевали образы, что пришли в голову во время прогулки по ночному лесу. Он думал о ней. Волосы, одежда, вещи — за время путешествия все пропахло звериной шерстью. Отец это почует. А то, что Вик вернулся иным? Что больше не слышно в его голосе каменного равнодушия? Он слишком человечен!
«А если он мне откажет?» — Вик взглянул на черное кольцо и содрогнулся.
— Отец! Я прошел испытание.
Змеи и змееныши окружили Вика — он застыл посреди шума, свиста и скользящих теней.
— Я добыл Лучезар!
— Покаж-ж-жи!
Змеевик выхватил камень и поднял над головой. Залу осветили призрачно-зеленые лучи, и свист подданных Господаря пронесся ветром. Удивлены! Поражены! Вик почувствовал себя увереннее. Он поднял глаза: отец казался довольным. Два черных глаза вспыхнули даже ярче, чем алмазы в роскошном венце, покоящемся на его длинных волосах. Он протянул руку, и Вик вложил Лучезар и перстень в мраморные пальцы отца. Господарь сжал кольцо, и камень рассыпался пылью.
— Да будет так! С-с-сын мой, я рад принять тебя как нас-с-следника моих богатств и тайн земных недр. Отныне ты…
В воздухе просвистело — но не по-змеиному. Длинное лезвие ножа скользнуло по воздуху и воткнулось в горло Господаря. Змеиный король распахнул глаза, широко открыл рот и схватил воздух, но из горла вырвался хрип. Вик застыл, змеи обмерли. Повисла гробовая тишина, и в этой тишине слышалось лишь прерывистое сипение правителя.
Он потянулся к горлу — но из раны хлынула кровь. Пролившись на пальцы, она зашипела и зашкварчала, точно вода на сковородке. От багровых капель пошел сизый дым — и Господарь, закатив глаза, рухнул на колени.
— Отец!
Рядом с Виком возник гигантский Желтый змей — старший из сыновей Господаря. Одновременно со стороны кто-то отчаянно завизжал:
— Отвалите, гады! Ах вы, скользкие… ползучие… мерзкие…
Змеевик едва не упал, услышав этот голос. Он бросил взгляд на нож: рукоять из белой кости! Юноша развернулся. По правую сторону одна из дверей приоткрыта — та самая, ведущая на поверхность через Чертов палец. И вопили оттуда!
Никто не смел приближаться к задыхающемуся змею. Никто не знал, что предпринять, — такого в подземном мире не происходило еще никогда! Господарь взглянул на сына — Вика обдало леденящим холодом, — и его черные глаза застыли.
Господарь Горы дернулся и с последним хрипом испустил дух.
Какое-то время висела тишина.
Змеи зашипели разом. Громкий и страшный свист чуть не сбил с ног Змеевика — он прокатился по залу чудовищным ветром, всколыхнув
