— Ты добыл карту? — ахнула девушка.
Тео протянул ей пикового короля. Санда перевернула карту рубашкой вверх, всматриваясь в черточки дорог и рек, названия городов.
— Но тут ничего не написано… Где же Алтарь?
— Джокер повторил: «Звезда начинает, ведет и вершит».
— Что это значит?
— Понятия не имею, но у меня есть идея. Мне нужны все три карты… Ты могла бы достать ту, которая у Вика со Шнырялой? И не говори им, что я здесь, хорошо?
Санда открыла рот, чтобы задать вопрос, но Тео оборвал:
— Я потом объясню.
Девушка кивнула и скрылась среди ветвей. Теодор дожидался ее со смесью нетерпения и страха. Он чувствовал, что за его спиной меж ветвей бродит нечто опасное и темное, и ему было страшно оттого, что он подвергает Санду опасности. Ее и остальных. Ему здесь не место. Что будет, когда он откроет Алтарь? Поможет ему Любовь? В силах ли она исправить это? И спасет ли Кобзаря?
Карты и Глашатай говорили так, будто Любовь — спасение от всех проблем. Действительно ли это так, Теодор не знал. Все было слишком рискованно. Слишком шатко. Непонятно. И страшно.
Через несколько минут томительного ожидания трава зашелестела, послышались шаги. Тео съежился, но между деревьев показалась не тень, а низенькая хрупкая фигурка. Санда кралась к нему, сжав в руках две карты.
— Кажется, Вик что-то заподозрил…
— Неважно. Давай скорее!
Теодор выхватил из рук Санды карты, на мгновение коснувшись ее кожи — и это прикосновение отдалось в нем и в ней дрожью. Они переглянулись и тут же потупились. Снова это смущение…
Тео постарался придать лицу сосредоточенное выражение.
Он положил три карты на камне в ряд. Они образовывали карту Трансильвании — рисунок на первой перетекал во вторую, а со второй — на третью. Тео сдвинул карты как можно ближе друг к другу, и в этот самый миг тучи разошлись, выглянула комета и осветила уступ, камень и карты на нем, и вдруг…
Санда ахнула.
Три отмеченных города — Китила, Сигишоара и Брашов — налились серебристым светом. От них протянулись три сияющих луча, сходясь в одной точке, которая вспыхнула ярче городов. Загорелась и заблестела, и над названием города зажглась семиконечная звезда…
— «Звезда начинает, ведет и вершит!» — воскликнул Теодор. — Так, этот город называется Алба-Юлия… О-о… Помнишь, мы ехали с Виком, и он рассказывал про все города, в которых побывал?
— Да, он много чего интересного рассказывал. Кажется, про Албу-Юлию тоже что-то говорил…
— Конечно! — Тео почувствовал, как к щекам прилил жар. — Он рассказывал про крепость Алба-Юлия. Крепость, выстроенную давным-давно, но не круглую, как все, а… Эта крепость выстроена в форме звезды!
Тео подскочил на ноги. Мысли крутились в голове как картинки калейдоскопа.
— Алтарь находится в сердце звезды. Значит, он в крепости! В церкви!
Три карты слились краями, образовав одно целое, и Тео поднес карту к глазам. В город Алба-Юлию, над которым светилась огромная звезда, сходились три луча, берущих начало из трех городов: Китилы, Сигишоары и Брашова. И все это вместе походило на…
— Это же треххвостая комета! — округлила глаза Санда.
— Именно. — Голос Тео охрип.
Вдруг он поднял лицо и в ужасе уставился на Санду.
— Раду…
Руки девушки дернулись, от щек отлила кровь. Слово подействовало будто отрава. Но Теодору пришлось сказать то, что он собирался:
— Раду пришел, чтобы сообщить нам об этом.
— О нападении Йонвы?
— Да! Он говорил «белый», и я думал, что это про Белого Слепца, как все зовут Йонву, но Раду, кажется, имел в виду другое… Он знал, что Йонва убивает заключенных, чтобы получить больше нелюдимцев, и готовит нападение! Йонва поджидал нас в каждом городе: у гробницы в Китиле, в церкви Сигишоары, караулил в Брашове — помнишь, Охотники говорили, что он пасется на одном из кладбищ?! А потом не стал дожидаться и атаковал на подходе к городу! А что, если он знает, где находится Алтарь, Санда?!
Тео опустил взгляд на карту, судорожно соображая. Белый… Алба…
— Значит, «Алба» означало не «Белый Слепец», а город: Алба-Юлия. Поэтому нелюдимцев здесь нет. Йонва будет ждать нас со всей ордой… там.
— О боже…
Санда схватилась за голову. Теодор стиснул карту, заскрипел зубами. Что же делать? Алтарь наверняка охраняется стригоями. Прорваться можно будет только с Охотниками… но их так мало. И вдобавок, если он останется, Охотники узнают в нем нелюдимца, и…
Теодор судорожно потер переносицу, на загривке выступила испарина. Он бросил взгляд на кольцо — не покажется ли Кобзарь, не даст ли подсказку? Но Кобзарь молчал. А что, если его уже… Только не это! Нельзя думать об этом! Времени нет, что же делать?!
Санда ждала его ответа, нервно кусая губы. На миг сердце Тео сжалось от жалости. Ему так захотелось поднять руку и провести пальцами по щеке девушки, что от этого желания скрутило живот и рубашка под плащом взмокла. Рука дернулась к Санде, та вздрогнула, почувствовав прикосновение, опустила глаза.
Тео вложил в ее пальцы карту.
— Покажи это Вику, — хрипло сказал он. — Собирайте людей и поезжайте в Албу-Юлию. Йонва наверняка будет ждать их. Но теперь они предупреждены. Пусть знают… Нельзя тянуть время: Йонва наверняка разоряет другие тюрьмы, и чем дольше мы ждем, тем больше у него становится нелюдимцев… Теперь мы знаем его план. Если так пойдет и дальше, мы проиграем.
— Но Охотников так мало… — выдохнула Санда.
Теодор сглотнул.
— Значит, мы должны попытаться победить его другим путем. Я попробую открыть Алтарь.
— Но… как? Там же тебя поджидает Йонва!
— У меня есть одна идея.
Мысль о том, что он собирался сделать, обдала ледяным холодом. Это будто утроило влечение к тому темному, что пряталось за ветвями. В любой момент Тео мог не выдержать, перестать сопротивляться… Но у него есть то, что может ее остановить. Что всегда останавливало тень.
Теодор
