– Там, предположительно, утечка газа происходит. И он не доходит до станций, мы даже детектором проверяли.
– Ну, тут тоже детектором каким-нибудь потыкайте в туман… Может, он или свою нереальную природу проявит, или глюков отсыплет забесплатно!
Сидящий тихо брамин Крушинин, учитель молодых адептов своей касты, одобрительно улыбался полковнику. И тоже, видно, не поддерживал поспешных решений, особенно взрывоопасных. Догадывался и о том, почему вдруг ответное слово держит разведчик, а не кто-либо еще. Но понимали это далеко не все.
– А почему вы возражаете, товарищ полковник? Разве это дело разведуправления? Не ответственных за оборону станции?
– А вы еще и за оборону отвечать взялись?! – рявкнул Юшкевич. – Тогда бегом в туннель с бомбой на пузе, чтоб только фитиль сзади на ветру колыхался! Это и я вам могу устроить, не нужно и остальных спрашивать. С каких пор у нас брамины такие вопросы начали решать?
– Не решать… Мы вынесли вопрос на обсуждение! – протестовал старик.
– Вот я и обсуждаю… Или нельзя?
– Взрывать запрещаем. – Наконец-то подал голос полковник Мельников. – Вы вроде не дилетанты, среди браминов и доктора наук, и профессора имеются, а такую простую вещь, как исследование, не провели, сразу паниковать бросились. И даже вносить подобные проекты на обсуждение Советом считаю преждевременным. Пока мне лично на стол не положите геологоразведочные данные и расчеты по толщине грунта, своду туннеля и рисках обрушения. Я, как лицо ответственное, в том числе и за оборону станции и безопасность людей, не приму мер без точных данных.
– Но если это явление… Если оно нападет на нас раньше? – огрызнулся брамин.
– Придет серенький волчок и ухватит за бочок… Пока сами займемся вопросом. Попробуем воздействовать на него огнеметом, огня боится все, что кусается. Стрелять в туман – этой дурью сами займитесь, если патроны лишние имеются. – подытожил Мельник. – Перекроем туннель, чтобы никто не вошел и не вышел. Кроме тех, кто имеет непосредственное отношение к делу и особый допуск.
Мельников посмотрел на Юшкевича, тот довольно усмехнулся.
– Допустите на место группу исследователей, – подал голос брамин Крушинин, нечасто высказывающийся на Совете. – Любопытно, как оно отреагирует на огонь. И вообще, не мешало бы на будущее изучить.
– Опять сами в пекло полезете, Семен Михайлович? – несколько ехидно осведомился начальник разведуправления.
– И полезу. Если больше никто не согласится. Хотя, честно говоря, не хотелось бы… Не мой профиль, тут специалисты нужны. Знающие волновую физику, оптику, акустику и прочее.
– Хорошо, дадим возможность понаблюдать, – согласился Мельников. – Но под нашим контролем, чтобы избежать лишних жертв. Может, толковое посоветуете, что это за хрень и как с ней бороться.
– Но я же внес предложение взорвать туннель! – повысил голос замещающий председателя брамин. – На время отсутствия президента Конфедерации я представляю верховную власть!
– А на время военного положения, которое мы сейчас введем в связи с особой опасностью, о которой вы тут уже давно кричите, и тем более… в отсутствии президента генералитет кшатриев берет на себя командование и всю ответственность, – негромко подытожил полковник войск специального назначения Полиса. – И назначает меня лично ответственным за операцию «Блокада». Разрешите выполнять приказ, товарищ генерал?
Усмехавшийся до сих пор в седые пушистые усы генерал Миронов кивнул. Молодые кадры, хотя трудно было назвать молодыми почти пятидесятилетних полковников, все еще подтянутых, не обросших штабным жирком, давно уже не нуждались в советах и наставлениях. Кшатрии щелкали зубами на Совете так, что от зазевавшихся пух и перья летели. И давно уже каста военных обрела такое единомыслие, что стоило старику с лампасами лишь подумать, а полковники уже произносили слова. Но субординация сейчас требовала его личного одобрения выдвинутых предложений. Редко приходилось возражать, и уж точно не в этот раз. Мельников не находился у генерала в прямом подчинении, сохранив самостоятельность своих действий, относился к другому ведомству, но сейчас поддержал единство клана, еще сохранившего разум в непростой ситуации.
– Приступить к выполнению, полковник. – Седой генерал поднялся с места, чтобы покинуть зал. – До возвращения президента Твалтвадзе объявить чрезвычайное положение. Все решения согласовывать лично со мной. А я отчитаюсь перед президентом о принятых мерах.
Брамин, так поначалу удачно и высокопарно призывавший одним махом перекрыть туннель, мешком осел на стул. Крушинин снова тихо улыбался: не стоило лезть в епархию военных, особенно когда не можешь воплотить свои замыслы самостоятельно. И тоже прошел к выходу.
Глава 12
Награда за верность
Метровагон словно проявлялся из сумрака. В свою бытность подработки у фотографа Сергей наблюдал, как проявляются на фотобумаге из бело-молочного ничто контуры. Все четче и четче, и вот на бумаге видно лицо человека, которое потом приклеят на документ. Смешно! Был никто, а стал человек с именем и фамилией. Будто до этого человека не было, пока ему не вручили паспорт. Теперь же реальный мир являлся с неохотой, словно Она не отпускала его, словно пыталась оставить частичку себя в его душе. Мир был также эфемерен, как и сущность, державшая в плену, а он где-то посередине между ними. Парень был в ней… или среди нее… или, скорее, частью ее, трудно понять, а тем более объяснить, и одновременно он был в реальном древнем вагоне метро среди мумифицированных тел людей, умерших так давно, что даже время забыло их.
***Подходы к платформе опустели, хотя обычно по утрам здесь не протолкнуться, ежедневные физические упражнения были отменены. Все спешили на Тверскую, и Штольц уже догадывался зачем… Снова дают «спектакль», вот только он еще не понял, при чем здесь рейхсфюрер и какое отношение к этому имеет он – штандартенфюрер, офицер аналитического отдела. К чему это столь официальное приглашение?
Из-за спин собравшихся не было видно, кто стоял у ступеней снова воздвигнутого дощатого эшафота. Первые ряды теснились у подножия шаткой постройки, не уступая удобного места, пока не разглядели целого штандартенфюрера, и лишь тогда почтительно расступились, давая дорогу. Офицер приветствовали, но в глазах застыло напряжение. Что-то было не так…. Происходило что-то неординарное.
Ширшов стоял рядом с палачами с таким видом, словно вешать собрались именно его. На потемневшем и мрачном лице резко обозначились морщины, не причесанные, как обычно, аккуратно седые усы повисли над сжавшимися в нитку и без того тонкими губами. Он начал тяжело подниматься по ступенькам. И только теперь за его спиной Георгий Иванович разглядел Елизавету. Девушка дрожала в руках конвоира службы безопасности, в глазах плескался ужас. Она беспомощно оглядывалась, и ее взгляд остановился на Штольце. Надежда искоркой вспыхнула на миг и угасла, она отвернулась, потом умоляющим жестом протянула к нему связанные веревкой руки. Ее толкнули, вынуждая следовать за Ширшовым вверх по ступеням. Георгий Иванович стоял неподвижно, будто его кто-то окатил ледяной водой из ведра, у него также перехватило дыхание от жуткого зрелища,
