Я вспомнила странные звуки, которое приняла за плач. Это плакала не Гетта, задыхаясь от рыданий – то была Лиззи.
Гетта обернулась ко мне. Стоило нашим взглядам встретиться, как картина обрела ясность. Я увидела свою старую, любимую подругу, женщину, которая была мне как мать. Жизнь покинула ее тело, а над ней стояло чудище, которое я некогда звала дочерью.
На ее лице не было сожаления, вины – лишь всепоглощающее, тошнотворное торжество.
В руке я все еще сжимала нож.
Бог меня простит.
Теперь все тихо. Воробей неподвижно сидит в своей клетке. По всему дому лежат мертвые тела, а кровь Гетты ползет по половицам к ногам компаньонов, единственных ее настоящих друзей. Я наблюдаю, как красная лужица, соприкоснувшись с лианами, становится ржаво-бурой – того же цвета, что варево, которое я пила тогда, много лет назад.
Я знаю, что со мной будет: вернувшись, Джосайя и его люди обнаружат меня одну в мертвом доме. Меня отправят к следователю по делам ведьм. У меня за спиной и так уже слишком давно перешептывались. Я буду сожжена.
Такая смерть – самая страшная из всех возможных. Я могла бы ее избежать – нож не затупился. Я могла бы вскрыть себе вены и спасти себя от мук. Но этот исход для меня незаслуженно легок.
Я вызвала к жизни демона. Я нуждаюсь в очистительном огне гнева Господня.
Я должна почувствовать на себе языки пламени.
Бридж, 1866Наступило утро, часы в Большом холле пробили десять, и только тогда вернулась Сара. Шторы были отдернуты, и в окна светило солнце, отбрасывая на стену ее длинную тень. В сиреневом платье она казалась исхудавшей. С серьезным, без улыбки, лицом она вошла в комнату с тазиком воды. За ней тянулись бинты, будто за восставшей из гробницы мумией.
– Сара, слава богу. Я уж думала, что больше вас не увижу.
– Я пришла перевязать вас, – громогласно возгласила Сара. – Нужно освежить бинты, чтобы избежать инфекции, – захлопнув дверь ногой, она мгновенно перешла на шепот: – Ну вот, это позволит нам выиграть немного времени.
Элси наблюдала, как она выкладывает бинты на туалетный столик и ставит туда же тазик.
– Что все это значит, Сара?
Сара опасливо оглянулась на дверь.
– Не сейчас. Ну-ка, дайте мне вашу руку.
Сев рядом с кроватью Элси, она положила ее руку себе на колени.
Когда Сара оторвала от ее ладони высохший окровавленный бинт, Элси поморщилась.
– Я прочла дневник, – шепнула она.
– И что же? Не томите!
Элси помолчала, осознав, сколь непосильна ее задача – как передать отчаяние, безысходность и леденящее чувство вины последних страниц дневника. Голос, которой для этого был нужен, принадлежал Анне, он принадлежал другой эпохе.
– Вы были правы. Касательно Анны. У нее никогда и в мыслях не было причинять вред. Все это – чудовищное стечение обстоятельств, череда событий, помешать которым она была не в силах.
У Элси перехватило дыхание, и ей не пришлось это скрывать – как раз в это мгновение ее повязка спала, открыв ссадины и порезы. Почти все они уже покрылись корочками, только один или два еще кровоточили.
Странно, подумала Элси, что ее руки заживают быстрее, чем единственный порез у Сары. За это время даже сильное воспаление уже могло пройти.
– Но что случилось с бедняжкой Геттой?
– Анна… Гетту убила Анна.
– Она убила собственное дитя?!
– Ей пришлось сделать это! – этот взрыв эмоций не имел никакого отношения к Анне. – Зло, о котором вы говорили. Что-то насчет зелья и заклинаний или заговоров? Это зло было в Гетте. Поглотило ее. Анне пришлось ее убить, чтобы спасти то, что осталось от ее семьи. Она должна была спасти своих мальчиков.
Сара хмурилась, размышляла. Рассеянно она смачивала в тазике тряпицу и промывала Элси ладонь. Элси чуть не застонала от облегчения.
– Значит, нас преследует не призрак Гетты?
– Не совсем так. Все сложнее и глубже. Я полагаю… Когда Гетта умирала, рядом находились компаньоны. Анна писала, что кровь дочери текла к их ногам. Дерево впитало кровь, понимаешь? Зло вселилось в них.
– Но чего оно хочет?
– Понятия не имею.
Могут ли быть желания и потребности у зла? Конечно же, нет, это бы чрезмерно его очеловечило. Не безликая сила из глубин бездны, а нечто осмысленное, способное вселиться в любого. В нее.
– Может быть, зло чего-то ищет, – Сара обдала ее горячим дыханием. – Ищет… другого, постоянного хозяина.
В комнате воцарилась тревожная тишина – обе женщины оценивали смысл сказанного. Занозы. На Руперте, на младенце. Нечто, пытающееся проникнуть внутрь, войти.
Сара прижала к ладони Элси свежий бинт.
– Пока оно остается в компаньонах, оно заперто здесь, в доме.
– Следовательно, мы должны с ним покончить раньше, чем ему удастся выбраться.
Закончив перевязку, Сара завязала на бинте узелок. После этого она, наконец, выдохнула.
– Мы не можем его остановить. У нас нет времени. Нам нужно бежать отсюда.
– Бежать? – Элси сорвалась на крик. – Мы не можем просто ретироваться! Что, если оно поразит других людей?
– Оно наверное поразит других людей, Элси! Но сейчас меня не заботят другие люди. Я беспокоюсь только о вас. – Элси захотелось отдернуть руку. В глазах Сары была какая-то непомерная, отчаянная требовательность. – Послушайте меня, умоляю. Всю свою жизнь я была одинока. Миссис Крэббли не назовешь семьей, с ее-то вечной воркотней и ужасной сварливостью. Что до Руперта… Что ж, было время, когда я думала, что Руперт может на мне жениться. Я представляла, как он появляется и избавляет меня от судьбы компаньонки. Но вы и сами знаете, как все случилось на самом деле.
Элси не знала, что сказать.
– Потом я познакомилась с вами. И вы были добры ко мне. Я начала думать, что, возможно… возможно, рано или поздно вы позволите мне быть вашим другом. Что я могу стать вам полезной.
– Так и случилось, Сара. Вы – единственный человек в мире, кто мне верит, кто понимает меня. Вы – мой лучший друг.
– Никогда прежде у меня не было друга, – Сара так сдавила ей раненую руку, что Элси поморщилась от боли. – И будь я проклята, если позволю им отобрать вас у меня!
– Компаньонам?
– Да не компаньонам! Докторам!
Элси так и замерла под простыней.
– С чего бы… зачем докторам меня отбирать?
– Мне жаль, Элси. Я не хотела вам говорить, но мистер Ливингстон принял решение. Он сам об этом сказал, вчера вечером за ужином. Он написал в приют для душевнобольных.
Паника ледяными пальцами глубоко сдавила ей грудь. Это какая-то ошибка. Ну конечно, ошибка – Джолион никогда бы на это не пошел! Но бездонные карие глаза Сары говорили совсем о другом.
– Что именно он вам сказал?
– Что вы очень больны, – Сара бережно уложила руку Элси на кровать. – Он сказал, что заподозрил это уже некоторое время назад. А потом попросил меня уложить
