Демон Пуф замедлился, паутина его задёргалась. Сверху донеслось недовольно-испуганное ворчание; Мимир дернул за серое вервие, и летучее создание начало опускаться.
Гигант молча сбросил с себя петлю; Хаген последовал его примеру. Первая стража осталась позади; знать бы ещё, от кого они тут сторожат эту ветвь…
Словно отвечая его мыслям, серые сумерки у них за спиной взорвались яростным шипением, хрипами, взвизгами – словно там сплелся в смертельной схватке целый сонм мартовских котов.
Мимир не дал им задержаться; кто там с кем сражался, Хаген тогда не узнал.
Ветвь Древа изменилась, сделалась ещё толще, но кора теперь вздымалась неровными изломанными буграми и уродливыми шишками, словно на башке у горного тролля; от главной ветви вверх поднимались отростки, сгустившиеся словно деревья в настоящем лесу. Под корой залегали невесть откуда взявшиеся дупла, словно выеденные неведомыми вредителями.
Здесь, прямо на серых листьях, тоже вздувались почки, меж ними бесшумно скользили неуклюжие головоногие создания[8]; однако почки казались слизистыми, гнилыми наростами-паразитами на гладкой поверхности листьев, свечение, что исходило от них, – зеленовато-жёлтым, словно наполненным гноем.
Разве так должно выглядеть величественное и таинственное вместилище душ, владения Соборного Духа вселенной?
– Вторая стража, – остановился Мимир. – Здесь уже начинают работать их чары.
Хаген осторожно протянул руку к серовато-зеленому наросту на здоровенном, словно целый плащ, листе; ему показалось, что в самой глубине судорожно дёргается уродливый зародыш, словно в икринке.
– Их полоса начинается отсюда, – мрачно бросил ётун, ничуть не заботясь, что их услышат. – Целые заросли… этих. Гниль, мерзость, тьфу! Впрочем, как на любом дереве. Паразиты везде заводятся. К мечу, тан! Эти – мои; а ты – вперёд, пока они мной заняты будут!
Серая мгла вокруг всё сгущалась, листья шелестели сухо и зло, словно под осенним ветром, оставляющим лишь голые ветви да устилающим землю коричнево-бурым покровом. Старый ётун остановился, огромная секира поднялась.
– Будь готов, – проговорил он, и это вновь был старый язык Хьёрварда, язык матери и деревеньки Йоль.
Серая мгла вскипела, выбрасывая длинные языки-щупальца; внутри пепельных струй смутно виделась истончённая чёрная сердцевина.
Мимир молча крутнулся, топор его с шипением рассёк воздух; щупальца, вспыхивая неестественным ярко-зелёным пламенем, падали, словно срубленная крапива, какую Хаген крушил мальчишкой на задних дворах Йоля.
– Смерть! – взревел великан, рубя направо и налево.
Хаген ощутил, как его словно бросило вперёд, сквозь серое марево. Холодный ветер внезапно взвыл, обжигая мёртвые щёки; ревел и рычал Мимир за спиною, тряслась ветвь, а хединсейский тан внезапно обнаружил себя на краю настоящего озера.
Здесь, похоже, расходилось сразу несколько толстых ветвей изначального Древа; перед Хагеном открылась впадина, полсотни шагов в поперечнике, густо заросшая молодым прутняком; широкие, мясистые, гладкие листья сходились и накладывались один на другой, образуя настоящую крышу.
Здесь кишмя кишели демоны, самые удивительные и разнообразные. Головоногие бесшумно скользили от листа к листу, их конечности трепетали, касаясь капель-зародышей душ; касались, отдёргивались, вновь касались, проникая внутрь капли, к трепетному невоплощённому существу. Другие, похожие на громадных жуков, сновали меж ними, подавая что-то, слабо зеленоватое, вроде порошка, стремительно испаряющегося, стоило головоногим коснуться его своими щупальцами.
А в середине этой не то поляны, не то росчисти, не то, напротив, – глущобы, трепетало призрачное зеленоватое свечение, то вспыхивавшее ярко, то почти угасавшее.
Заветный портал.
Хаген перестал слышать шум схватки за спиной, его окутала густая, тяжёлая тишина. Он ощущал тугую сеть заклятий впереди и, после стольких лет в Долине Магов, легко догадался, что они такое.
Чары отвержения живых.
В следующий миг Хаген понял, что его медленно, но верно и неуклонно тащит вперёд.
Только он, мёртвый, мог пройти сквозь эти барьеры, но лишь для того, чтобы самому сделаться частью творящегося здесь таинства.
Эх, Мимир, Мимир, страж Источника Мудрости… Хотя что взять с вечного ётуна, видевшего все эпохи Упорядоченного?
Хединсейский тан выдернул меч. Клинок покинул ножны бесшумно, словно вместе с Хагеном умерли и все его вещи. Мёртвые ступают беззвучно, их оружие разит в тишине.
Хаген дал незримому потоку увлечь себя. Зажмурившись, он ясно, как наяву, видел раскрывающиеся перед ним скопления заклятий.
Сторожевые, отпорные, изменяющие… Сложные, причудливые, смесь древних рун, столь же древних слов и звуков, навек зависших в неподвижности; и нового: новых символов, не похожих вообще ни на что, кристаллических конструктов знакомого зелёного цвета – работа Дальних, но удивительным образом сращенная с абсолютно иной, чуждой им, магией; способ, до которого мог додуматься только пытливый человеческий разум.
Но как они всё-таки попали сюда? Как пробились в самое потайное из скрытых мест Упорядоченного?
Мёртвый тан, с плотно закрытыми глазами его души, как ни странно, видел сейчас лучше и дальше, чем окажись он тут живым, в истинной плоти.
Кто-то занёс сюда ядовитое семя, но кто-то и обильно удобрил его совсем недавно, без чего оно, быть может, ещё долго разрасталось, прежде чем сделаться тем, что есть.
Кто-то вольно или невольно пробил сюда дорогу, и за ним уже по следам прокрались те, кто сделал то, что сделал.
Кто именно? Кто-то живой, не зря же последний, самый мощный отпорный круг настроен был как раз на них. Придумавшие всё это боялись возвращения тех, кто уже прошёл тут один раз.
Кого упоминал Трактирщик?!
Хединсейский тан заставил уняться некстати поднявшуюся ярость. Не важно, кто открыл сюда дорогу Дальним и их подручным. Важно, что сейчас с этим делать.
К нему бочком-бочком подобрался головоногий, окинул холодным рыбьим взглядом выпученных блёклых глаз. Щупальца его так и замелькали, и Хаген внезапно ощутил, как его начинает подтаскивать к выразительно склоняющемуся листу.
Лист разворачивался, подобно одеялу; но тан понимал, что он сейчас же и свернётся, стоит Хагену оказаться в пределах досягаемости.
Клинок был уже в руке.
Мёртвая сталь коротко ударила снизу вверх; чары окутывали острие. Сильвия Нагваль узнала бы заклятия, заставившие отступить даже покорный ей Хаос; головоногому повезло куда меньше, нежели последней из Красного Арка – его тело распалось надвое, растаяло серым дымком, медленно втянувшимся в туманное облако.
Но его исчезновение заметили. Ярко полыхнуло зелёное пламя, и Хаген увидал прямо перед собой высокий кристаллический монолит, тонкий и острый, словно стилет. В смарагдовом сиянии к тану со всех сторон устремился целый сонм демонов причудливых и пугающих очертаний, гротескных карикатур на обычных живых существ – жуков, ос, пауков, многоножек и прочее насекомое племя.
– Наконец-то! – гаркнул тан. Меч плясал и разил, левая рука привычно вычертила руну. Чары текли свободно и легко – что там Мимир твердил про исчерпание магии и прочую ерунду?
Тела демонов мерцали – они, как и сам Хаген, были неживыми. Конструкты, неимоверно сложные машины, собранные из огромного количества сцепленных друг с другом заклинаний.
Тан рубил, как и Мимир, не жалея плеча и размаха.
