В двух милях от берега покачивается на якоре парусно-винтовой бот «В. К. Ксения Александровна» – заходить в мелководную губу, насыщенную множеством луд, корг и торчащих из воды осыхающих камней[49] было чревато.
С мостика корабля заметили движение от берега, стали готовиться к отплытию, чуть больше дав дымком из трубы, разогревая котлы. Заколыхались послаблённые паруса. Монахи, уверенно управляя паровой шлюпкой между оголёнными отливом отмелями, подвели буксируемый катер с важными пассажирами к свежевыкрашенному борту.
Спустили трап, и слегка оторопевший командир парусника встречал самого императора.
Следом поднялись адмиралы и жандармский генерал со своими людьми.
* * *Время было условным, но всё же в рамках. И место…
Главным ориентиром места встречи был мыс Канин Нос, куда «В. К. Ксения» добежала за сутки, спеша, выжимая из тандема парусов и паровой машины весь максимум.
Условная граница Белого моря и моря Баренца. Вышли на траверз мыса и действовали по предварительной договорённости – пятьдесят миль строго к норду.
Команда на боте всего пять человек, все заняты делом. Беспроводного телеграфа для связи нет. На мостике целые адмиралы в роли вперёдсмотрящих, вооружившись биноклями, несут свою вынужденную вахту.
И всё равно первым прокричал марсовый, увидев паруса на горизонте и дав направление на два румба вправо.
Вскоре Фёдор Васильевич Дубасов узнал заурядный силуэт, а главное, условный флаг на фоке «Лейтенанта Скуратова», протянул в усы, скрывая довольную улыбку:
– Конспирация.
Шлюпкой пересели с борта на борт.
У трапа вытянулся совершенно невозмутимый и деловой Престин с приветствием и докладом, ещё на схождении судов догадавшийся, кому теперь придётся уступать свою каюту.
– …голосовая связь с ледоколом «Ямал» поддерживается. Назначены координаты встречи. Разрешите следовать к назначенному месту?
И получив в ответ нейтральное и даже ироничное высочайшее: «…не вижу препятствий!», отдаёт соответствующие распоряжения.
* * *Глядя, как матросы сноровисто справляются с такелажем, слыша скрип перекладываемого гика, вице-адмирал Дубасов с щемящей ностальгией вспомнил свою юность – вой ветра, солёные брызги, ободранные о канаты мозоли…
– Конспирация, – ещё раз повторил Фёдор Васильевич вслед уходящему боту-крейсеру – «В. К. Ксения Александровна» лишь с частично поставленными парусами весьма резво удалялась на левой раковине. Но это иллюзия – ход у парусника мал, кильватера за кормой почти нет. Им спешить некуда. Капитан предупреждён – во избежание возможной болтовни команды (хоть те и крестились на икону), как минимум две седмицы ни в какие порты не заходить, оставаясь в море.
Это «Скуратов», хлопая парусиной на галсе, уже наведя полные пары, ощутимо передавая вибрацию машины на настил палубы, набирал самый возможный «полный» на лучшем, что нашлось в угольных складах Александровского порта.
– Примите моё полное уважительное и благодарное одобрение. Ваш план превосходно сработал. Эдакое тайное свидание господина «Скуратова» с госпожой «Ксенией». – Начальник секретной службы императорской охраны иногда мог вот так подойти совсем незаметно и, видимо, услышал, что сказал адмирал. – Славно «хвосты» скинули. Я имею в виду всех тех навязчивых щелкопёров, среди которых наверняка есть и агенты иностранных разведок.
Фёдор Васильевич немного поморщился на вульгарно-сыскной жаргон полковника. Однако похвала была приятна.
– Несмотря на бытовые неудобства путешествия, государя забавляет это секретное приключение, не находите? – увёл слегка в другую плоскость генерал.
– А дело более чем серьёзное, – строго ответил Дубасов. Ему всё хотелось спросить: как же так? Что там, в столице – совсем не умеют хранить тайн, и куда смотрит политический сыск?
Словно прочитав его мысли, Ширинкин нехотя промолвил:
– Государь наш слишком доверчив. Особенно в отношениях с родственниками. Иное неосмотрительное слово, оброненное кем-нибудь из великих князей, сводит на «нет» кропотливую и осторожную работу. Эх, знали бы вы, чего мне сто́ило…
Недоговорил. Замолчал, громко вдыхая-выдыхая, словно вздыхая… так, что Дубасов украдкой покосился: «Неужели столь сетует?» Оказалось, генерал, достав из футляра толстую сигару, мял её, вдыхая аромат.
– Вот, знаете ли, презентовали по случаю. Не желаете ль угоститься? Нет? А и я пока повременю, – и вернулся к серьёзному: – Ныне готовится проект создания специальной контрразведывательной службы… по опыту и заделу, поданному потомками.
И видя, что Дубасова не разговорить, отступил, не выказав ни тени обиды, нейтрально спросил:
– Когда придём на место встречи?
– Примерно через двое с половиной… край – трое суток.
* * *Война на Дальнем Востоке шла уже семь месяцев.
Являясь частью империи, Архангельская губерния, безусловно, вносила свой вклад в военную кампанию. В силу обязанностей и энтузиазма. Проводились сборы пожертвований и перечисления необходимых вещей для солдат (валенки, полушубки, фуфайки, набрюшники). Отсылались для армии продукты длительного хранения. Организованный ещё при прежнем губернаторе Дамский комитет был привлечён к изготовлению белья и прочих предметов для лазаретов Красного Креста. Но эти мероприятия затрагивали обывателей скорей косвенно.
Кого-то же война коснулась непосредственно и индивидуально.
Для оказания помощи раненым и больным воинам на Дальний Восток были командированы сёстры Архангельской общины Красного Креста. Формировались части запасных флотских солдат и других чинов. Не так уж и много – по сухим и скупым данным статистики, 4362 уроженца губернии были призваны на службу и отправлены в район боевых действий.
Однако Дальний Восток – он и названием сам за себя говорит: «дальний». И для большинства жителей Архангельской губернии война на другом конце, практически на диаметрально противоположной стороне империи, воспринималась как «где-то там» – не ви́делась, не воображалась, несмотря на старания «акул пера» ежедневной и периодической печати. Даже не было пока ещё никого вернувшегося из призванных – ни по ранению, ни по геройству, с рассказами очевидца.
И тем разительней была картина, когда «война», по-сво́ему непредсказуемо и неожиданно, изволила навестить северный край.
16 августа, с поочерёдной осторожностью направляемые буксирами, в Екатерининскую гавань вошли броненосцы Особого (арктического) отряда – часть Второй Тихоокеанской эскадры.
Назови мир настоящим
Вновь бреду, поскрипит и утонет,Снег летает,ТаетНа ладонях…Восточнее Баренцева моря расположено Карское.
Примыкая к побережью материка на юге, с запада, севера, востока, море ограничено архипелагами Франца-Иосифа, Новая и Северная Земля.
Почти весь год покрытые льдом, летом, из-за таяния и значительного сто́ка рек, поверхностные во́ды Карского моря довольно распре́снены, а температура немного выше точки замерзания.
В начало этого лета просвет чистой воды от северной оконечности архипелага Новая Земля простирался не более чем на десяток километров. Затем шли разрозненные скопления плавающего льда, и только потом (примерно в 150 километрах выше к норду от мыса Желания) лежало монолитное ледяное поле[50].
Если последовать дальше, почти на те же километры, забирая к востоку к острову Визе, ледовой панцирь обрывался – массив, совершая медленный дрейф, поневоле огибал этот клочок суши, наваливаясь на береговой припай, образуя торосистость с одной стороны острова… а с другой приличную полынью, местами забитую ледяной крошкой.
Вот именно сюда пришёл «Ямал».
Карское море, в плане отсидеться в стороне, не
